Якимов некоторое время глядел на Галпина, пытаясь найтись с ответом, после чего промолвил:
– Совершенно верно, дорогой мой.
– Даю им сутки.
Галпин стоял, привалившись к барной стойке. Это был тощий мужчина в тесном костюме, с гнусавым, раздраженным голосом. Разговаривая, он беспрерывно потирал лицо – брюзгливое и желтое, как у типичного любителя виски. Живот у него был впалый, а жилет – мятый, грязный и усыпанный пеплом. Края манжет потемнели от грязи, воротничок измялся. Он посасывал мокрый окурок, а когда он говорил, этот окурок прилипал к его полной нижней губе и подрагивал на ней. Он уставился на Якимова; глаза у него были цвета шоколада, а белки лимонно-желтые.
– Двадцать четыре часа. – Голос его звучал агрессивно. – Вот увидите.
Якимов не стал с ним спорить. Его тревожили не только слова Галпина, но и атмосфера в баре. В воздухе ощущалось всеобщее недовольство.
– Вы ведь слышали про Миллера из «Эха»? – спросил вдруг Галпин высоким, возмущенным голосом.
Якимов покачал головой.
– Он сразу же сел в автомобиль и отправился в Джурджу[23]. Может, и не добрался, конечно, но, по крайней мере, он не сидит здесь взаперти, словно в мышеловке.
Галпин, очевидно, не ставил себе целью ввести Якимова в курс дела: ему просто надо было выговориться. Позволив себе оглядеться, Якимов увидел молодую чету Прингл, с которыми познакомился накануне. В самой стати Гая Прингла, в его спокойном лице, в глазах за стеклами очков было что-то успокаивающее. Якимов подобрался к нему поближе и услышал:
– Не представляю, чтобы немцы добрались досюда. Русские переместились в Восточную Польшу. Они уже у границы с Венгрией!
– Дорогой мой, – вмешался Галпин, пытаясь замаскировать свою тревогу презрительной интонацией, – нацисты пройдут сквозь русские войска, как горячий нож сквозь масло.
Гай приобнял за плечи свою жену и заглянул в ее напряженное, усталое лицо.
– Не волнуйся, – сказал он ей. – Мы в безопасности.
В бар зашел седой, бледный человечек весь в сером, казавшийся бесплотным, рассыпаясь в извинениях, протолкался между журналистами, вручил Галпину телеграмму и что-то зашептал ему. Когда человечек ушел, Галпин объявил:
– Мой информант сообщил, что немецкое посольство утверждает, будто у них есть доказательства того, что убийство было организовано Британией, чтобы подорвать нейтралитет Германии. Смешно.
Он открыл телеграмму.
– Это, впрочем, тоже: «Эхо» сообщает об убийстве, точка, где новости, точка, спишь, вопросительный знак. Значит, Миллер таки выбрался! Молодчина Миллер! А нам – шиш.
– Вместе всё же безопаснее, – заметил Тафтон. – А всем нам это бы не удалось. Толпой такое не провернешь.
Под шумок Якимов шепотом обратился к Гаю:
– Дорогой, а что всё-таки произошло? Кого убили?
В этот момент настала тишина, так что шепот прозвучал неожиданно громко. Галпин повернулся к Якимову и возмущенно спросил:
– Так