Полки иноземного строя возникли задолго до восшествия на престол Петра I и, ставшие привычными в Москве, равно со стрелецкими, теперь, вследствие особой изуверской свирепости указов царя, стали как бы полками оккупантов, полками «войска антихристова». Значительная часть русского народа считала, что император Петр – царь подменный, что истинного царя Петра Алексеевича подменил в Голландии кудесник Лефорт на антихриста. И вот в эту антихристову «страсть и ужасть» забирали крестьянского Петяшу или Ванечку, а он и портки-то начинал носить не раньше 14-летнего возраста, а бывало, что и до женитьбы мотался в рубашке до пят, не ведая этого скифского изобретения – штанов.
Многие старые солдатские песни начинаются с печального запева «Не дальний жребий мне достался», и тут требуются пояснения. Например, на данный призывной пункт имеется разнарядка призвать на действительную службу 100 человек. В списках А, Б и В числится 10 человек. Все эти 10 человек автоматически попадают в число новобранцев. А на оставшиеся 90 мест будут тянуть жребий те, кто числится в основном списке.
Скажем, их 200 человек. В новобранцы попадут те из них, кто вытянет жребий с номера 1 по номер 90. Остальные 110 человек попадают в категорию «запас жеребьевых». Из числа тех, кто попал в новобранцы (10 чел. из списков А, Б и В и плюс 90 человек по жребию), медики забраковали, например, 15 человек. Тогда 110 человек из категории «запас жеребьевых» вновь тянут жребий. И кому выпадут номера с 1 по 15, попадают в число новобранцев.[52]
И все это проделывается на глазах всех, кто присутствует на призывном пункте. А там могут присутствовать, кроме тех, кого все это касается напрямую, все желающие. Думается, что в таких условиях едва ли возможно смухлевать, спасти от солдатчины своего человечка. Возможности махинаций хотя и не исключаются совсем, но затрудняются крайне. Так, для попадания в «негодяи» в ругательном смысле этого слова требовались особые усилия, и клеймо негодяя получалось вполне заслуженно.
На проводах в армию рекрутов «забривали», т. е. забривали лоб (в XVIII в. под солдатский парик), раздевали при людях, стыдно, догола, и наряжали в иноземное армейское платье, т. е. в чужую кожу, а «платишко хрестьянско выкидали родителям». И они, с голосьбой, везли это в свои избы. Проводы в солдаты равнялись отпеванию заживо. Гуляя год перед службой, рекрут и сам себя заживо отпевал и оплакивался всей родней. Уходил-то он из родного дома на долгие годы. В известной песне лейб-гвардии Гренадерского полка на стихи Петра Матвеевича Карабанова[53] поется с непривычным для 1795 г. реализмом:
Ни из чести, ни из платы,
Не идет мужик в солдаты.
Пальцы рубит, зубы рвет,
В службу царскую нейдет.
А когда служить сберется,
То