– Нет, – на языке сарби ответил Юрген. – Она не врёт.
– Так ты шпион?
– Был.
– Был?
– Был до волчьего камня. Там я поклялся, что больше никогда. У волчьего камня же нельзя лгать.
– Всё это время ты лгал мне.
– Да. Но не во всём.
– Не во всём?
Оташ не знал, чего сейчас хотел больше: избить этого мальчишку до полусмерти или поверить ему.
– Я не хотел обманывать тебя, это был приказ, – дрожащим голосом проговорил Юрген.
– Чей? Короля?
– Нет. Уверен, что король не знает об этом. Это Рейн. Я должен был дать своё согласие работать на него ещё в Нэжвилле. От таких предложений не отказываются. Я норт. Я подданный Нэжвилля. Но… я не лгал у волчьего камня.
– Уходи, – вдруг сказал Оташ.
– Нет, – ответил Юрген.
– Уходи, иначе я убью тебя!
– Нет, – повторил Шу. Он смотрел на шоно своими невозможными светлыми глазами. Таких глаз не увидишь во всём шоносаре. Неужели они лгали?
Оташ сделал шаг вперёд и ударил. Юрген неловко упал, затем сел, потирая рассечённую губу.
– Я заслужил, – проговорил он.
– Ты дважды спасал меня, – сказал Оташ. – Это чтобы я доверял тебе?
– Нет. Первый раз я вообще… – Юрген осёкся.
– Что?
– Не хочу, чтобы это звучало как оправдание, но Рейн запрещал мне вмешиваться. Тебя же не собирались убивать в том поселении. Только унизить. Я этого не хотел.
– Почему?
– Потому что ты мой друг.
– Расскажи про город! – потребовал Оташ.
– Какой город? – не понял Юрген.
– Город, который ты видел во сне. Опиши его.
– Он стоял посреди степи, – начал Шу. – Там были такие красивые дома. И ещё ворота. У ворот были статуи, изображавшие волков. А на площади стоял всадник. Он показался мне похожим на тебя.
– Никуда не уходи. Это приказ, – резко сказал шоно и покинул гер.
Первая волна паники схлынула, и Юрген заметил лежавшее на подстилке письмо. Догадавшись, что именно его прочитал Оташ, Шу поднял его.
– Так вот значит что… – пробежав письмо глазами, прошептал он. – Айса и был Асимой. То-то мне они показались такими схожими. А Рейн всё предусмотрел, кроме этого. Даже у таких хитрецов случаются проколы.
Юрген устало сел рядом с очагом. Страшно уже не было. Наступило какое-то безразличие к собственной судьбе. Очень хотелось только одного – чтобы Оташ ему поверил. Не потому что Юрген боялся наказания, нет. Он не хотел оставаться в глазах Оташа предателем. Это было страшнее любого наказания.
Выбежав из гера, Оташ сел на коня и поехал прочь. Он сам не знал, куда именно направлялся, лишь бы подальше отсюда. Шоно гнал коня так, будто бы за ним скакало полчище вооружённых амма на их лихих скакунах.