Этой небольшой искусственной ёлочке уже больше 20 лет, а запасами хрупких расписных фигурок со мной поделилась ещё моя бабушка, когда я съехала от родителей. Получается, что в их истории уже было больше 50 новогодних праздников. Разноцветные стеклянные шары, шишки, грибы, початки кукурузы, герои сказки «Чиполлино», львы и медвежата на прищепках, птицы и зайчата. Лишь второй раз в жизни я нарядила эту ёлку не дома с мужем, а с помощником Митей на работе.
Но пекарню уже сложно назвать работой. По сути, это мой второй дом, если не первый. После развода я распрощалась со сменщицей, практически отказалась от выходных, так что ухожу отсюда только поспать. По утрам мне помогает Ира – моя давняя подруга, а в течение дня по залу Митя – сын соседки. С 6 часов утра с Ирой мы печём пироги и булочки, днём, в часы более-менее свободные от посетителей, я готовлю десерты, несколько раз в неделю задерживаюсь в пекарне допоздна, чтобы сделать заготовки. И лишь иногда оставляю всё кафе на подругу, когда летаю навестить внуков. И какой тут может быть Щелкунчик???
– Спасибо, тётя Люба, – угрюмо благодарит меня Катя, принимая пакет со сладкими круассанами. – За наши толстые попы.
– Чего?! – возмущаюсь я.
– Вкусная у вас выпечка, говорю, и десерты. Никак не завязать.
– Во-во! – соглашается Борька, рассматривая витрину с диетическими десертами.
– Ну, некоторым, которые по пять булок за раз со сладким чаем уплетают, конечно, надо бы завязать, – отвечаю я, глядя на Бориса. – А тебе-то что? – перевожу взгляд на девушку с розовыми волосами.
– Откладываются, где не надо.
Выхожу из-за прилавка, разглядывая Катю со всех сторон.
– Это у тебя что ли попа растёт? От моих-то булочек?
Катя закатывает глаза.
– Вот этому, моя дорогая, не помешало бы подрасти, – пренебрежительно и совсем не тихо продолжаю я, утягивая широкий пуховик на Катиных бёдрах. – Это, во-первых.
Катя оглядывается, чтобы убедиться, что на нас никто не смотрит.
Читаю по её глазам, что, по её мнению, на нас смотрят все и всем до нас есть дело. И по всей видимости, теперь она хочет провалиться сквозь землю или убить меня. Или сначала убить, а потом провалиться вместе со всеми этими несчастными булочками. А потом вернуться в чёрном костюме и нейтрализатором стереть всем присутствующим память. И желательно так, чтобы они все забыли про существование булочек, поп и вообще про девушек-подростков.
– А во-вторых, я вот своё достояние уже 57 лет ращу, – хлопаю себя по ягодицам. – И ничего, многим нравится! Да, Костик? – Громко спрашиваю я, поворачиваясь к художнику, который сидя за своим столиком, как раз наблюдает за мной. Тот тут же поперхивается чаем, закашливается и, постукивая себя кулаком по груди, кивает. За соседним столиком раздаётся тихий смешок. Улыбаясь снова поворачиваюсь к Кате.
– И дорогая моя, за день мы можем столько глупостей натворить, что съесть вкусное пирожное или нежнейшую булочку может стать лучшим решением.
– Пирожные