Тут снова закричала Илиона Пафнутиевна. Проснувшийся во время этой короткой схватки муж прибежал в ванну, вырвал спицы из рук Ираиды, вытащил мать из ванны. Ираида качнулась, из последних сил удержалась, но потом все равно мешком свалилась на пол, подскользнувшись на почти черной загустевающей крови, и потеряла сознание.
Скорая приехала через двадцать минут и забрала Ираиду. Мать, спрятавшись от врачей в соседней комнате, в больницу ехать отказалась. Раны ее были болезненные, но неопасные для жизни – важные органы и артерии задеты не были. Однако и они были делом подсудным. Не желая дочери мер со стороны правоохранительных органов, она сама, пока сын разбирался с врачами, наложила себе чистые повязки на сочащиеся и саднящие раны.
Ребенок выжил, но никогда, никогда ни мать, ни бабушка и не заикались о том, что произошло, и Иван Васильевич понимал, почему. Это было слишком. Это было уже слишком.
Сидя теперь, в объятиях сына, на кровати и вздыхая, Ираида Сергеевна заканчивала свой рассказ спокойным голосом.
– Не в силах принять на себя такую ответственность, я просто сказала, что все это произошло по вине матери. Притянула оправдания, подтасовала сама для себя факты – и получила в голове прекрасное событие, которое никогда не происходило. А потом… А потом я его благополучно забыла. Так, наверное, было проще. Сынок, как мы теперь будем жить, когда я сделала такое?
Иван смотрел на маму, и на его глаза наворачивались слезы. Никогда в жизни он не любил свою маму так, как сейчас. Мама, белый ангел, превозмогая последние силы, смогла стряхнуть с себя липкую грязь лжи, и ее крылья, ослепительно белые, воспрявшие и зовущие в полет, излучали священное сияние.
– Сын, давай-ка мы проводим маму в последний путь. Я не искуплю того, чем виновата перед ней, но хотя бы в этот последний раз я скажу ей, неслышащей, как я ее люблю… Ты говорил, надо что-то подписать?
Прошло три года, и больше никогда Иван Васильевич не слышал от матери никаких выпадов в отношении бабушки. Как по волшебству, у мамы пропала болезнь сердца, которая мучила ее рецидивами с момента рождения ребенка. Мама говорила, что такая же точно проблема была и у Илионы Пафнутиевны, но болезнь не передавалась, пока не родился сын. У Ивана Васильевича появилось теперь новое видение этого чудесного исцеления, но матери он не говорил. Пусть будет как будет. Теперь боли в сердце не появятся снова.
Жизнь вошла в свое русло, но, отдыхая каждый год летом в уютном белорусском садике вместе с мамой и тетей, он неизменно вспоминал бабушку – уж очень были вкусны наливные