Оглядевшись по сторонам, он приметил большую бочку с крышкой, на которой стоял ковшик. Монах осторожно сунул палец в ковшик. Обычная прохладная жидкость, наверное, вода. Уже не осторожничая, он зачерпнул в ладонь воды из ковшика, желая промыть кровоточащую рваную рану. Щедро плеснул жидкость на щеку и взвыл. Жидкостью оказался крепчайший, ядреный огуречный рассол… Рану как огнем обожгло.
Отец Роман как мог стер рукавом рассол со щеки, разодрав при этом рану еще сильнее.
Постоял, перекрестился, помолился. Сделал следующий осторожный шаг, попал ногой в какую-то лоханку. Пока высвобождал ногу из этого корыта, почувствовал, как вторую ногу, словно змея, обвила толстая веревка. А может, и правда – змея?
Отец Роман остановился, содрал с ноги мелкое корыто, с шумом отбросил его как можно дальше вглубь сеней. Нагнулся и стал высвобождать вторую ногу из веревки, понимая, что только больше запутывается в ней… Пришло в голову, что хозяина нет, а дом стережет этот вот хлам.
«Да ты с ума сошел, Роман! – сам себя одернул священник. – Какой хлам, какие сторожа? Обычные вещи! Просто не видно ничего, вот и не могу пройти. А ну, монах, возьми себя в руки!»
Отец Роман снова начал молиться. Спокойно, виток за витком, распутал веревку и аккуратно положил ее возле бочки. Осторожно двинулся дальше, обходя веревку и грабли стороной, и наткнулся на большой сундук, пребольно ударившись коленом об оббитый железом угол. Нагнулся, чтобы потереть ушибленное колено. Оперся одной рукой о сундук. Сундук немедленно поехал в сторону, как по рельсам. Не удержавшись на ногах, батюшка рухнул в подпол, который и скрывался под сундуком.
Приземлился он на кучу досок, из которых торчали острые гвозди. Под богатырским телом батюшки доски затрещали, заскрипели. Сломанными острыми зубьями хватали священника за рясу, до крови расцарапали лицо и руки.
Да еще и скуфейка при падении куда-то отлетела.
Батюшка почувствовал, что на глаза наворачиваются слезы. Да что же это такое! Ссадины болели, разодранная щека благоухала солью, чесноком и укропом, жгла огнем…
Отец Роман осторожно пошарил вокруг себя в поисках скуфьи, стараясь делать как можно меньше движений. Нашел! Ухватил свою шапочку, но она вдруг яростно запищала и укусила батюшку за руку.
«Крыса!» – с омерзением сообразил монах и отбросил гнусную тварь подальше. Сердце выскакивало из груди. Ну и что – крыса? Тоже тварь Божия! Да вот только Божия ли, здесь, в этом колдовском логове? Тут же со всех сторон раздался писк, срежет и шебуршание серых тварей.
Отец Роман пошевелился, с осторожностью выбираясь из кучи занозистых, со множеством торчащих гвоздей досок. Взглянул наверх. На пол что-то мягко шлепнулось. Он нагнулся, провел рукой по пыльному полу. Скуфья! Она, родная! Батюшка осторожно отряхнул ее от пыли, перекрестил и надел обратно на голову.
Теперь