Но в следующее воскресенье к их дому снова подкатила телега. К крыльцу подошла целая свита Дмитриевых. Кроме Миши и отца прибыли Авдотья и Пётр. Они степенно остановились перед дверью и постучались. Дмитрий Николаевич беспрестанно прокашливался. Он выглядел смущённым, даже несколько растерянным. Дверь открыла Матрена. Увидев процессию, она сложила руки на груди и сердито спросила:
– Чего забыли, что ли в прошлый раз, али домом ошиблись?
Дмитрий Николаевич снова прокашлялся и, отведя глаза в сторону, сказал:
– Ты уж извиняй, Матрена Андреевна, ошибка в прошлый раз получилась. А во всем я виноват, не серчай. Дозволь сватовство продолжить.
Матрена молча посмотрела на Дмитриевых и, кивнув головой, пошла в избу. Следом за ней прошли и сваты. Снова все уселись за стол, только на этот раз Матрена хлопотать не стала и бутылка вина, поставленная Дмитрием, одиноко стояла посреди пустого стола.
– Семён Васильевич, Матрена Андреевна, давайте забудем прошлое, и пусть наши дети поженятся, если так уж любят друг друга, – предложила Авдотья.
– А мы сейчас у невесты спросим. Подрасти она, правда не успела, но сказать за себя сможет, – Матрена повернулась к Вале, – ты как, дочка, согласна выйти замуж за Михаила?
– Согласна, – тихо произнесла Валя, сердито посмотрев на Мишу.
– Ну, тогда и мы согласны, – сказала Матрена, – если, конечно, не сбежите, как в прошлый раз.
– Прости, Матрена Андреевна, – обрадовался Дмитрий, – бес попутал, ей богу, как на духу говорю.
Матрена встала, достала из буфета забытую Пановым бутылку и поставила ее рядом с первой.
– Тогда можно и погулять по этому поводу. Я сейчас на стол соберу. Валя, помоги мне.
7
В надвинувшейся на село темноте ослепительно сверкнула молния, а через секунду раздался сухой треск грома, перешедший в басовые раскаты. Дождя еще не было, но поднявшийся холодный ветер обещал в скорости доставить и пролить его на ссохшуюся, растрескавшуюся землю. Черные тучи шли против ветра с угрожающей скоростью.
Фёдор Рогозин в это время возвращался с покоса. Он посмотрел на небо и решил не испытывать судьбу, пересидеть ненастье в сенном сарае Соколовых, стоявшем на отшибе села. Незапертые ворота сарая громко хлопали на ветру, готовые вот-вот сорваться с петель.
– Хозяева. Хоть бы ворота заперли. От такого ветра и сарай то унести может, – подумал Фёдор, заходя внутрь.
Он закрыл ворота и запер их на внутреннюю щеколду. В сарае сена было ещё немного, но на одну корову хватило бы с лихвой. Денис Соколов был самым богатым человеком на селе. Ещё до революции он гонял обозы с хлебом во Владимир и дальше. После революции Денис немного притих, но все знали, что денег у него водилось в достатке. Он никогда не верил в пустые бумажки, всегда обменивал их на золото. Как только объявили НЭП, он тут же открыл лавку в просторной пристройке и занялся торговлей. Оборотистый был мужик и хитрый как черт.
Фёдор