Эйдрэ говорит медленно, словно решаясь на каждое слово. В её голове легенды смешиваются с реальностью, предрассудки – со здравым смыслом, а гостья на диване кажется то невинным дитя, то эфором, то кем-то похуже.
– Первым завизжал молодняк, – произошедшее всё яснее прорисовывается в памяти Сигрид. – Когда меня пропустили ближе к окну, тьма уже подбиралась, но хватило нескольких секунд, чтобы всё понять. Мы привыкли, что Вспышка где-то «там», но в этот раз небо полыхнуло гораздо ближе. Белизна отступила, и стало видно, как медленно плавится снег, обнажая скрытый под ним кратер. – Она прочищает горло, прежде чем продолжить. – Кратер в несколько миль.
Эйдрэ лёгким кивком указывает куда-то перед собой, и Ифэми машинально оборачивается. Ей приходится напрячь зрение, чтобы рассмотреть, что позади вовсе не ещё одно гигантское окно, а тонкая плёнка из света и цвета – проекция на кварце. От пола до потолка. Экран мелко дрожит время от времени.
Ифэми восхищённо выдыхает, ей прежде не приходилось сталкиваться с такими технологиями. В основном подобные устройства используют на Юге, иногда в Белой Столице. Фифи про такое слышала, теперь и видела.
– Мы отправили группу на место, а за их перемещениями следили в прямом эфире. Такое событие было. Кажется, и про Вспышку все успели забыть. – Сигрид грустно улыбается и продолжает: – Кратер успело прилично занести снегом, но, к твоему счастью, недостаточно. Если бы группа выдвинулась хотя бы на пару часов позже, ты так и спала бы. Под снегом.
Воспоминание раскалённым шипом пронзает голову Ифэми от виска до виска. Она вскрикивает от неожиданности, заставляя Сигрид привстать со стула. Фи вскидывает перед собой руку, старательно цеплялась за вихрь раскручивающихся в памяти картинок. В попытке выхватить нужную. Достаточно сконцентрировавшись и глубоко вдохнув, Фифи останавливает болезненный поток воспоминаний – внимательно вглядываясь в нужное.
Она стоит одна посреди метели в лёгком платье цвета сладкого южного плода. Снежинки непривычно крупные и острые, словно льдинки. Свет вокруг то пульсирует, то гаснет, а на крики никто не отзывается. Ифэми пытается наугад пробираться по снегу, но быстро понимает, что насквозь мокрая, а платье колом встаёт на уставшем теле. Последней вспышкой в памяти становится холод. Повсеместный. Парализующий.
– Я больше не могу удержаться. – По щекам Ифэми катятся слёзы. – Этот снег такой мягкий, словно перина в нашем доме.
Сигрид аккуратно присаживается обратно на стул, внимательно вглядываясь в перемены на лице гостьи. Вслушиваясь в каждое слово.
– Она укрывает меня одеялом и поёт колыбельную, – почти шёпотом продолжает