– Конечно, пью, но не в восемь утра и в менее… эээ… абсурдных ситуациях.
– И не с главным подозреваемым. Я прав? – Дашковский ловким и грациозным движением опрокинул в себя с стопку, слегка поморщился и наконец-то посмотрел Павлову в глаза. – Простите за утреннюю сцену. Обычно я хорошо контролирую свои эмоции. Вы пейте-пейте, мне так проще рассказывать – будто мы не следователь и подозреваемый, а собутыльники-приятели.
Ангелина попала к нам четыре года назад, совсем ребёнком. Я тогда ещё не был ни главврачом, ни профессором. Её привезли родители, приятная семейная пара, уравновешенные, серьёзные люди. Я как раз заканчивал дежурство, ночь сложная была, одно желание: помыться, перекусить, стопку выпить и спать лечь. А тут входит она – я оторопел, – в комнате будто светлей стало, даже глаза протёр. Проговорили с ней долго, хотя обычно пары минут достаточно, чтобы человеку диагноз поставить. Потом ещё с родителями побеседовал, понял – боятся, что Ангелина что-нибудь с собой сделает. Меня лечащим врачом назначили сразу, а я и не против был. Начали работать – только удивлялся, насколько начитанная, эрудированная, но замкнутая девочка. Этакое горе от ума: сверстники не принимали, гнобили, родители упор делали на образование, а не общение с ребёнком. Итог логичный: Ангелина погрузилась в свой собственный мир, который тоже был отнюдь не раем, – вполне закономерно она наполнила его чудовищами.
Одного не могу себе простить: я с лёгкостью ставил диагнозы окружающим, но не заметил, как у меня развился синдром бога. Поверьте, он есть почти у каждого серьёзного врача, просто кто-то не признаёт этого, а кто-то борется и побеждает. Я же наслаждался своим умением исцелять души, вносить свет с самый тëмный уголок неспокойного внутреннего мира пациента. Неудивительно, что Ангелина восприняла меня как принца на белом коне, которым я, к сожалению, не являлся. Я в своём роде тоже имею отклонения: панически боюсь любой привязанности. Может, слышали пересуды, что я – гей? Это не так, просто за всю свою сознательную жизнь у меня не было серьёзных отношений. Когда Ангелина призналась мне в любви, я устроил ей такую отповедь, что вспомнить стыдно. Помните, как Онегин говорил Татьяне?
Учитесь властвовать собою;
Не всякий вас, как я, поймет;
К беде неопытность ведет.
Я ожидал любой реакции, но то, что случилось, было страшно: кто мог представить, что эта хрупкая девочка способна разнести половину корпуса. Наши привычные санитары вдвоём с трудом с ней справились. Пришлось вколоть ей транквилизаторы и привязать к койке. Наутро она умоляла отпустить её домой – якобы ночью к ней приходил призрак: высокая женщина в белых одеждах, с горящими глазами, которая сказала, что ангелам не место на земле, и звала уйти с собой. Но наш дворник Алёшенька, имеющий привычку бродить по ночам во сне, вспугнул призрака. Я пересказываю вам впечатления Ангелины, которые списал на действия лекарств. Мне почти удалось убедить её, что это была