Я устарел. Мне не понять эту радость
БГ
В Берлине проходил финал лиги чемпионов. Мы приехали на Цоо (центр Западного Берлина) по своим делам и оказались в море ликующих мужчин, одетых в жёлто-полосатые майки. Мужчины размахивали флагами, громко скандировали песни и раскачивали кружки с пивом. Потом мы поехали на другую, восточную сторону города и там встретили ликующих мужчин в чёрно-белых майках. Мужчины размахивали флагами, прыгали в вагонах метро, стучали в потолок и громко кричали. Весь город был охвачен великим праздником. К вечеру во всех барах и ресторанах наблюдалось массовое скопление людей с пивом, от мала до велика взволнованно смотревших на экраны. Улицы и метро вымерли, и только, казалось, из каждого окна звучал рёв трибун на стадионе.
Потрясающее, подавляющее единение, невероятная ценность происходящего. Компания, в которой работает жена, купила своим лучшим клиентам билеты в вип-ложу по пять тысяч евро. Попасть туда мечтали миллионы человек, а те, кто попал, завалили соцсети гордыми фотками.
А мы не мечтали и не попали. Не пошли в бар, где смотрели футбол друзья. Дома не включили телевизор и так и не знали бы, кто с кем играл, если бы об этом не оповещали ликующие толпы. Мы были в явном меньшинстве.
После футбола жена по долгу службы прошлась по массово-обожаемым местам – знаменитым берлинским ночным клубам. Это гордость берлинцев и особенно вожделенное место для молодёжи от пятнадцати до тридцати пяти лет. Лучшие наряды, двухчасовые очереди на фейс-контроль и селфи в темноте на красно-синем фоне. В клубе по рассказам жены танцевали twerk под swag – ультрамодно и повально.
И снова не про нас. Жена пришла раздосадованная тем, что клуб – это место, где все потеют и кричат друг другу в ухо, никто ничего не слышит, но делает вид, что понимает и согласно кивает и кричит в ответ. Смысл происходящего непонятен, но все стремятся туда и потеют, и орут, и тверкают. Она была в явном меньшинстве.
На следующий день мы проехали на велосипедах по утреннему городу, заваленному по колено следами вчерашнего праздника, сели в поезд и уехали за город, в немецкую Венецию – Spreewald. Там были каналы и гондолы, огуречное варенье и местный травяной ликёр, аисты на крышах, журавли в поле и бесконечный широколиственный лес. Туристов, кроме нас, было немало, но их средний возраст был около шестидесяти. Мы с женой по возрасту там были в явном меньшинстве.
Мы пили вино из местных ягод и думали о том, что наша жизнь проходит в меньшинстве. Мы живём в тихом зелёном районе с бабульками и дедульками, добровольно уехав из популярных среди наших сверстников мест, где постоянный шум и оживление от кафе и домашних вечеринок. Мы ходим в консерваторию и в оперу, окружённые исключительно седыми головами, проходя мимо баров и клубов, куда, по идее, должны ходить люди нашего возраста. По выходным мы снова оказываемся в компании старичков за городом вместо молодёжных пляжей, парадов и фестивалей.
Я бы очень хотел быть в большинстве. Я бы очень хотел жить в