Почему я об этом рассказываю? Потому что этот взгляд на мир откликается в самой глубине моего сердца. Стучит как истина на самом его дне. В этом – моя абсолютная, непреходящая, мощная опора. Здесь я нахожу себя и свой дом, подобно тому, как нашёл свой дом Джейк Салли в «Аватаре». Мне просто не может быть одиноко в такой огромной, мудрой, любящей компании.
Я понимаю, что «зелёная» тема банальна и немодна. Говорить с деревьями – клиника, слушать птиц – развлечение, следить за ходом солнца по небу – тоска. Все отброшено, отрезано, забыто за ненадобностью. В христианстве ни слова о природе, только о спасении. В языке появились жуткие слова: «окружающая среда, полезные ископаемые, лесные угодья».
Писатель и мыслитель Чарльз Эйзенштейн в книге «Наши сердца знают о возможности более прекрасного мира» пишет, что наша монокультура, доминирующий миф, построенный на принципе раздельности, приводит нас к беспомощности и одиночеству. Мы отделяемся от силы, породившей и питающей нас. Эта история больше не работает.
Я пишу для себя новую историю. Историю единения. «Я существую сквозь твоё существо»,– говорят в Южной Африке. У меня мало навыков, чтобы сразу начать жить по этому принципу, потому что десять тысяч лет цивилизации учили меня другому. Ничего, разберёмся, вон какие мощные учителя у меня за окном.
Ива над руслом реки, пчела на стекле, горлица на ветке тополя. Вот то, что я вижу сейчас. И это всё, что мне нужно, чтобы чувствовать себя нужным. Это мой дом.
Путь паломника
И, значит, не будет толка
от веры в себя да в Бога.
…И, значит, остались только
иллюзия и дорога
Иосиф Бродский
Моё любимое место в Берлине – мост над железной дорогой к северу от MauerPark. Стою там подолгу, свесив голову над переплетением стальных нитей, провожаю взглядом неказистые поезда метро и изящные скоростные двухэтажные экспрессы, серебристыми змейками скользящие куда-то, где сходятся все пути. Скольжу за ними в их «куда-то», вхожу в транс, цепляясь за последний вагон. Они знают про дорогу всё. Я тоже хочу знать.
В Москве любимое место – Рижская эстакада. Там не постоишь спокойно, но проезжая её почти каждый день, я жался в правый ряд, чтобы одним глазком зацепить великое таинство рельса, надёжно связывавшего «здесь» и «там».
Похоже, дорога – мой крест. Никогда не чувствую такого возбуждения, как по пути в аэропорт или в вагоне поезда. Половина моих снов об одном: сборы, транспорт, билеты, расписания. Мне всё время нужно попасть отсюда туда. Только приехал – и уже пора дальше. На одном месте я неизбежно покрываюсь ряской и тиной, сплином да тоской противной. Чем крепче зад прирастает к стулу, тем сильнее рвётся душа во снах.
Я же с дальней дорогой знаком по-другому:
Как уеду, так тянет к далёкому дому.
А едва подойду к дорогому порогу —
Ничего не поделаешь – тянет в дорогу
Евгений