– А ты говорил с этим свидетелем?
– Если несколько моих слов можно назвать разговором.
– Что ты ему сказал?
– Поблагодарил за внимание к газете, извинился за неточность и объяснил, что спасатель подоспел к пострадавшему, когда тот уже находился в коме, из которой не вышел, что не слишком противоречит моим словам о мгновенной смерти.
От досады я хлопнул ладонями по рулю.
– Если бы ты знал, как мне нужен этот свидетель!.. Постой! А ты мог бы по голосу описать его?
– А чего его описывать? – риторически спросил Чегизов, рисуя на запотевшем стекле вензеля. – Стандартный голос молодой женщины.
9
Следовательская работа – это искусство, думал я, в дурном настроении возвращаясь домой. Навыки, если их не тренировать, быстро уходят. Я уже не тот, что был раньше, и чем больше собираю фактов, тем больше путаюсь.
Было далеко за полночь. Опять лил дождь, опять щетки лихорадочно носились по стеклу, счищая водяные шарики, а лучи фар превратились в узкие конусы, наполненные сеткой дождя.
Конечно, я ни на шаг не приблизился к истине. Я даже не почувствовал под ногами фундамент, на котором эту истину намеревался возвести, и все же интуиция подсказывала мне, что женщины в истории Нефедова будут играть особую, если не главную роль. Если не принимать во внимание Буратино, который уже сыграл свой эпизод и, по-видимому, последний, то все известные мне действующие лица были молодыми женщинами. Во-первых, автор письма, некая "А". Во-вторых, молодая особа, которая, представившись следователем, интересовалась у Лома нашим с ним разговором, причем ей были известны мой номер телефона и домашний адрес. Теперь вот всплыла третья молодая особа – свидетельница происшествия на воде, которая позвонила в газету и опровергла информацию Чегизова.
Можно было предположить, что звонила "следователь", которая нехитрой провокацией пыталась выяснить, располагает ли автор заметки еще какими-либо фактами. С той же долей вероятности можно было выдвинуть версию, что в газету звонила убийца либо сообщница убийцы, обеспокоенная тем, что Нефедов еще некоторое время после наезда был жив и мог сообщить спасателю приметы преступника, но быстро успокоилась, получив от Чегизова исчерпывающий ответ о коматозном состоянии Нефедова. В конце концов, это могла быть совершенно случайная женщина, относящаяся к категории не вполне здоровых, неугомонных читательниц, которые обожают вести всевозможные дискуссии и переписки с газетами и могут круглосуточно звонить по редакционным телефонам, разнося сплетни и слухи.
Когда до дома оставался всего один квартал, я остановился на самой крепкой и правдоподобной версии, к тому же очень удобной с точки зрения порядка в мозгах. И "следователь", интересовавшаяся мной у спасателя, и "свидетельница", позвонившая в редакцию, и "некая криминальная структура", о которой писала Нефедову "А", – одно и то же лицо: убийца (или же сообщница убийцы) Нефедова.
Отметя