– Секундочку! Наберитесь терпения! – волевым жестом остановил их шарлатан. – Наша фирма "Пилигрим" не была бы "Пилигримом", если бы на этом заканчивался перечень услуг! – загадочным, но честным тоном произнес он. – Каждый, кто купит нашу путевку, за символическую доплату сможет выбрать себе номер… с видом на море!!!
Слово "море" он проорал столь надрывно, словно речь шла о номере с видом на тонущий "Титаник". Агентура снова завизжала, и я подумал, что к концу надувательства женщины обязательно описаются.
И тут я заметил медленное движение за строем зрителем. По внешней стороне круга, прячась за спинами, двигался Буратино. Он заметил меня раньше, чем я его, и пытался незаметно покинуть зал. Я продолжал спокойно стоять на прежнем месте, скрестив на груди руки и опершись плечом об оконное стекло. Боишься! – подумал я. Это хорошо, что боишься. Значит, рыльце в пушку, и не зря я на тебя время трачу.
В какой-то момент наши взгляды встретились. Буратино, словно пытаясь подчеркнуть свое достоинство, взмахнул рукой, широким жестом закинул наверх упавший на глаза чуб и снова спрятался за зрителями. В то мгновение, когда он не мог меня видеть, я быстро повернулся, вышел из зала на улицу и встал за дверьми. Буратино наверняка подумает, что я, одержимый желанием поиграть в догонялки, кинусь за ним по кругу. А он тем временем попытается улизнуть на улицу.
Так оно и вышло: Буратино, несмотря на двубортный пиджак с золочеными пуговицами, мыслил стандартно. Минуту спустя он вышел на улицу, и я тотчас затолкал его в узкий угол между стеной и дверью.
– Хочешь бесплатный напиток и вид на море? – спросил я, рассматривая узкий, опущенный книзу, подбородок, незрелую, болезненно бледную кожу лица и темные, впалые глаза.
– А что я вам сделал? Что вы на меня кидаетесь? – начал выяснять Буратино, заметно бледнея, отчего лицо стало просто зеленым.
– Галстук, кстати, ты завязывать не умеешь, – миролюбиво сказал я. – Пойдем, научу.
Мы шли к столикам открытого кафе. Я впереди, Буратино – на полшага сзади. С моря дул сырой ветер. Горизонт был тяжелым от облачного мусора, который нагнало за день. Потрепанный баркас с ржавыми подтеками на борту, раскачивался на волнах, прижимался к автомобильным покрышкам, отчего раздавалось приглушенное чавканье, словно слон шел по болоту.
Мы сели за крайний столик, который находился к морю ближе всего. Поверхность стола была влажной от брызг. Нам подали сок. Я молча тянул орандж через трубочку и рассматривал лицо Буратино. Юношеский пушок под носом успел уже отрасти настолько, что пора было подумать о бритве. Парень деформировался под моим взглядом, как мороженное под лампой. И все же он несколько раз попытался кинуть на меня вызывающий и отважный взгляд, словно хотел сказать: "А я вас все равно не боюсь, и ничего вы мне не сделаете". Но чем дольше я молчал, тем все больше его голова вжималась в плечи, и взгляд становился затравленным. Буратино, похоже, догадывался об этом и откровенно комплексовал.
Я