– Жена! – в комнату вошел Хильперик. – Я тебя хочу прямо сейчас, и твое пузо мне не помешает. А ну, пошли все отсюда!
Фредегонда вышла из комнаты, не забыв зацепить молодого короля тугой грудью. А вдруг?
Глава 3
Год 6069 от Сотворения Мира (561 год от Р.Х.), вилла Компьен, Северная Галлия.
Король Хлотарь сильно занемог, что вовсе неудивительно в его возрасте. Он правил уже пятьдесят лет. Люди успели родиться и умереть от старости, а он все еще был их королем. Хлотарь уже думал, что умрет только тогда, когда достигнет годов Мафусаиловых[23]. Но нет, не судьба, видимо. С момента гибели Храмна прошел один год и один день.
Епископ Турский Евфроний[24] стоял перед ним, потому что король попросил его о помощи. Он еще верил в чудо. Монах Григорий почтительно стоял позади, прислуживая преосвященному. Тот был его родственником, а потому держал парня при себе. Король пребывал в неистовом гневе, но кашель душил его не на шутку, и он откидывался на подушки, обессиленный. Лихорадка изрядно утомила его, и он периодически впадал в забытье.
– Я же отстроил вашу сраную церковь и заново покрыл ее оловянной крышей? – выплюнул Хлотарь, передохнув. – Почему твой бог наказывает меня? Ему этого мало? Скажи, я дам еще золота.
– Не богохульствуй, сын мой, – нравоучительно сказал епископ. – Мы не знаем замысла господня, и мы все в руке его. То, что ты восстановил базилику святого Мартина в городе Тур, зачтется тебе, когда встретишься с ним. Царь небесный не оставит тебя в своей милости.
– Что это за царь небесный, когда он губит великих правителей? – выдохнул Хлотарь. – Я всегда чтил его, и приносил богатые жертвы. А тебя, жадный хряк, я поставил епископом. Так-то ты молился за меня?
– Я молился за своего короля денно и нощно, – с достоинством заявил епископ. – Но я не господь, я всего лишь смиренный слуга его. Тебе нужно покаяться, сын мой. Облегчи свою душу.
– Не в чем мне каяться, – упрямо заявил Хлотарь. – Я все делал для того, чтобы страна жила в покое. Да, я творил зло, но я воевал с врагами и смирял бунтовщиков. А это не грех.
– А племянники? – спросил епископ.
– Ах, да, племянники, – поморщился король. – Да, тут покаяться надо бы. Да и покойная старуха-мать тоже в этом виновна, хотя вы из нее святую делаете. Смех один. В каком это месте она святая? Когда мы с братом ее родню резали, а она радовалась? Или тогда, с мальчишками этими? Да одно ее слово, и они живы остались бы. Она знала наши обычаи. Если король теряет власть, значит, он неугоден старым богам. Правит всегда сильнейший, так исстари заведено. Ладно уж, покаюсь…
– Григорий, выйди. При этом таинстве тебе находиться нельзя.
– Слушаюсь, господин, – молодой монах склонился и вышел за дверь.
Он сел за дощатой стеной и стал ждать. Щелястое дерево плохо скрадывает звуки, и он слышал каждое слово. Грех, конечно, но разве он мог удержать свое любопытство? Господь милостив, он