Он возился у холодильника, а я застыла у входа и боялась на него смотреть – так привыкла слышать только голос, что страшно было заглянуть в глаза и увидеть там разочарование или холод. Вместо этого я уставилась на огонь в камине, слушая потрескивание дров и мучительно подбирая слова.
– Сок будешь? – Послышался звук открываемой бутылки. – Ты же не пьешь пиво, насколько я помню?
– Воды, если можно.
Звякнуло стекло, зашумела вода. Я посмотрела на Чарли как раз в тот момент, когда он шагнул в мою сторону со стаканом в руке, но передумал и поставил его на угол кухонного стола, заваленного пакетами и свертками. У него так дрожали руки, что из стакана на пол выплеснулась вода, до меня он бы, наверное, целый не донес. Его короткий взгляд развеял остатки самообладания – он меня боится.
– Спасибо.
Чарли прислонился спиной к раковине, замер между навесных шкафчиков словно между стражами, и, держа в руках бутылку пива, наблюдал, как я подхожу, беру стакан, пытаясь не расплескать воду, и делаю глоток. По его лицу совершенно ничего нельзя было понять – он застыл с каким-то сложным выражением бесстрастности, рожденным из попытки определиться с чувствами. Мы помолчали: Чарли пил пиво, я изучала стол – из пакетов выглядывали банки с консервированным мясом, кукурузные хлопья, сок, мюсли. Похоже, Чарли пополнял запасы.
– Я тебя чуть не пристрелил, – как-то слишком бодро сообщил он, и я уткнулась в стакан. Ясно, так сильно ненавидит, что был бы рад пустить мне пулю в грудь.
– К тебе, видимо, часто вламываются, раз ты так реагируешь. – Я чуть не поперхнулась водой, пришлось откашляться.
– Да, бывало пару раз. – Чарли рассеянно отпил из бутылки, избегая моего взгляда. – Бродяжки всякие. – Теперь в его тоне звучала укоризна, словно он перекладывал на меня ответственность за все выходки бродяжек, которые, оказываясь в этом районе, обязательно выбирали для взлома его дом. – Но вот королева, пожалуй, впервые, – задумчиво протянул он и сделал еще глоток.
Ощущать его присутствие рядом было сродни ожиданию грозы, когда напряжение накапливается в атмосфере так плотно, что начинает искрить воздух, а дышать остается лишь густым сиропом предвкушения. Стакан в моей руке дрожал, и я поставила его на стол. Чарли смотрел на свои кроссовки, и оттого, что я опять не видела его глаз, внутри стало пусто-пусто, как в ящике, из которого вытряхнули весь хлам. Даже в голове зазвенело.
– Чарли…
– Почему не постучала в дверь? Зачем полезла к окну?
– Не хотела мешать. Вдруг ты не один?
– А с кем? С кем бы я мог быть?
В его голосе прорвалось такое неподдельное удивление, что я даже возмутилась: что же выходит, он сюда никого не приглашает? Совсем-совсем никого? Так и сидит в одиночестве?
– Не знаю. Мало ли… С той женщиной… Мелани.
– С