У нас в классе очень классическая иерархия. Отличники все сидят впереди. С понедельника я сидел на последней парте, как мне велел Крюков. Сейчас Крюков стал хастлером. Это занятие ему подходит.
Забавно вспомнить, что тогда же, когда Крюков пересел на первую парту, где сидел раньше я, ему дали по биологии тему для доклада «Энергетическое сочетание злаковых в технологических картах образовательных учреждений». Более сильной бредятины даже мне не попадалось. Но он как-то выкрутился, он сдал четырнадцать страниц и в них, кажется, на два процента была суть, остальное вода. Ему поставили тройку. То есть желание Крюкова сбывалось на моих глазах.
И я поменял точку зрения на всё происходящее. Я уверился в том, что всё возможно. Просто подумал, значит, всё возможно. Значит, мы сможем стать богатыми.
Я приходил домой и сначала ругался с сёстрами, потому что они оставляли свои игрушки на столе, на нашем единственном письменном, как мама говорила. Я приучил их, чтобы к моему приходу стол был чистый. Но я всё равно видел кружок от банки, сухие или мокрые кисточки, линейки, клубки и что-то ещё из «ихнего». Я орал на них. Пугал дикими глазами. Становился Годзиллой. Всё это происходит всегда без подготовки, так что я не обижался, когда они называли меня нервнобольным. Так и было. Нервнобольной.
Аня была у меня в любимицах. Она была очень смешная. Она делала театр кабуки. Аня была «всешней» любимицей. Мама очень постарела тогда, тем летом, когда к нам забежали три девчонки в купальниках и сказали – «утонула». Пока мы с мамой бежали до речки, до которой было пять минут, я даже сейчас помню, я слышал своё дыхание так же, как слышал мамино, она бежала как лань. Я всё слышал. Почему-то я сосредоточился на дыхании и уже было привык, приноровился и бегу, как навстречу к нам поднялась Вера, она бросилась маме в живот и заплакала. А Аня лежала внизу у речки на спине на полосатом полотенце с распоротым краем, мы его всегда брали только на речку. На землю – не жалко, говорила мама. Да, помню, что у нас дома, у мамы на кухне, всегда почему-то было много старых мохнатых полотенец.
Мама очень быстро постарела после Ани.
Я много с тех пор думал о всяком. О том, что в тех пунктах надо было писать что-то о сёстрах конкретное. «Следить за сёстрами», я написал. А надо было «Следить везде за сёстрами». Хорошо следить за сёстрами.
Мы сидели с мамой за столом, она отрывала цветки ромашки для сушки. Когда те