Я вижу саму дорогу. Она уходит вдаль и ничем не кончается. Блестящий асфальт похож на другую планету и сходится с горизонтом. Когда я это представляю, мне кажется, что я там, с ними. Несмотря на то, что мои родители в разных местах, а меня ещё нет.
Мне однажды в поезде загадали загадку: кто кому в семье не родной.
С кем только не поговоришь, пока едешь в поезде. Хоть как-то развлечься.
В мои пять лет отвечаю, как это, в семье все родные. А мне говорят, отец и мать не родные.
И до меня доходит истина. С этим не поспоришь. Ну только если не кузен и кузина, как в некоторых культурах. Но то – не то.
До меня доходит сама суть. Она прекрасна. Это значит, что брак это союз совсем разных, никак не связанных людей. Эта мысль доходит до управляющего, так сказать, центра, и так я хорошо чувствую правду. Если можно так сказать – правду во всей её красе. Отец и мать не родные. Они выбрали друг друга. И началась жизнь в браке.
Мне нужно читать лекции об этом. Проехать, что ли, по стране с курсом каким-нибудь. Авось, наберу себе на панталоны.
В целом, родители прожили довольно жёсткую жизнь. Жизнь шла и так, и сяк.
Они, наверное, посмотрели на меня, маленькую, и никого больше не захотели произвести на свет.
Мамы нет с нами одиннадцать лет. Отец вдов одиннадцать лет.
Через пять лет после смерти мамы я вдруг узнаю о женщине из Икряного.
– Ну ладно. Хорош, – говорю я. – Ты же шутишь, пап?
– Нет, не шучу, – говорит.
Опустил голову.
Непривычно. Какой-то найтмейр.
Я поверила в эту женщину из Икряного вскользь вначале. Даже не разозлилась на него. А потом мне стало интересно.
И в один день в час дня мы взяли наши рюкзаки и пошли на вокзал. На вокзале было пыльно и безлюдно. Я не спрашивала билеты, всё купила через приложение. Мы постояли и поняли, что автобус не придёт. Уже пятнадцать тридцать, а уведомлений так и не получила. Папа молчал и не жаловался, он просто как будто о чём-то переживал. Лицо у него было напряжённое какое-то.
Я смотрела на него и подумала, как же он постарел. Но всё равно красивый у меня папка. Погоди, женщина из Икряного, он ещё тебе покажет.
А о сыне её я как-то, честно говоря, забыла.
Автобус так и не пришёл.
Вернулись домой. Как только сняли рюкзаки, он сказал, что у него болит спина. Боль невыносимая.
Он лёг. Посмотрела я, как он ложится, и пошла в аптеку за пластырем. По дороге думала: «Слушай, женщина из Икряного, мой папа бычьего здоровья человек. Таким всегда был. И спина никогда не болела, как и ноги, как вообще он весь. Если такое случилось – не пришёл автобус, чуть не отвалилась спина – это означает, мне абсолютно точно нужно тебя увидеть, женщина из Икряного».
Я пришла, налепила отцу на спину пластырь, переоделась и села рядом на стул.
И он рассказал мне историю.
Как сейчас помню, он лежит, водит по стене рукой (его привычка) и говорит изменившимся от закинутости головы голосом.
– Ты тогда была маленькая.