Источники права и суд в Древней России. Опыты по истории русского гражданского права. Николай Дювернуа

Поэтому оглавление, которое поставлено перед этим рядом статей «Правда уставлена Русской земле» совершенно соответствует ее содержанию. Эта часть Правды дает нам наиболее верное средство судить о том, что составляло предмет княжеской юрисдикции и княжеских уставов. С одной стороны, мы видим, что не все люди, живущие в волости, ведаются князем. Ни одно из тех лиц, которые упомянуты в Уставе Владимира Свят., не имеется в виду в Правде детей Ярослава. С другой стороны, ни семейные, ни свободные имущественные отношения частных лиц вовсе не подвергаются определению княжеских уставов. Здесь господствует народный обычай и деятельность суда церкви. И то, и другое будет видно лишь в позднейших сборниках Русской Правды. Если таким образом в Русской Правде древнейшей редакции отражаются два начала, характеризующие собой различные эпохи народной жизни, то понятно, что истолкование взаимной связи отдельных его положений представляет большие трудности.

      Мы остановимся на мыслях Тобина, который сделал попытку объяснить связь разных частей древнейшей редакции. Тобин замечает прежде всего систему в Ярославовой Правде. Сперва идет убийство, за этим – вещественные обиды лицу, потом – нарушение права собственности и в конце преступления несвободных. К этим группам статей Правда детей Изяслава относится частию как отменяющая, частью как дополняющая (Samml. krit. bearb. Qvellеn, Дерпт, 1845 г., стр. 20 и 21). Все, с чем мы можем согласиться по сличении статей обеих половин – это, что и тут, и там говорится и об убийстве, и об обидах личных, и о нарушении имущественных прав. В начале Правда Изяславова так же, как и Ярославова, ставит убийство, но статьи об убийстве вовсе не идут так далеко, как думает Тобин. Ни он, ни Эверс (das aelt. Recht, стр. 307) не доказали, чтоб в 25-й ст. шла речь именно об убийстве коня, хотя Эверс в этом смысле переводил эту статью (aber für ein fuerstliches Pferd, wenn man es niedergestossen). В позднейших редакциях соответствующая 25-й, 40-я ст. (см., например Тр. сп.) стоит в группе, озаглавленной «о татьбе иже кто скота взыщет». Убийство коня выражается совершенно иначе и с другими последствиями в 80-й ст. Тр. сп. Но если бы ст. 25 и в самом деле говорила об убийстве коня, то отыскивание соответственных статей в обеих частях и в том же порядке – все-таки не дало бы надлежащих результатов. Статья 27 говорит об уведенном холопе, а за ней следует кровавый муж. Сравнение обеих частей может привести к одному заключению, что Ярославова Правда представляет собой законченный и как целое выработанный сборник, а Правда сыновей есть не более как разновременная приписка из княжеских уставов отдельных положений, касающихся того же круга предметов, но взятых большей частью с другой точки зрения. Входили эти положения в состав сборника и группами, и отдельными статьями. Указание на группы мы видим в ряде статей об убийствах, в ряде оценочных положений за кражу разных вещей. Отдельные статьи перебивают совершенно случайно такие группы (ст. 38). Нечто подобное можно наблюдать в приписках Псковских пошлин, о которых мы будем говорить позже. Единства ни в точке зрения, ни в плане нельзя