Очередь доходит до чар.
Схему помню, справлюсь.
Я полностью отрешаюсь от окружающей действительности, полностью сосредоточившись на работе.
Чары я плету очень медленно, зато правильно. Заклинание дрожит на кончиках пальцев, почти срывается. Оно похоже на невесомую паутинку, которая порвётся от малейшего неосторожного движения. Почти… Да, получилось! Я аж кончик языка прикусываю от усердия. Эмоции опасны – на радостях заклинание легко испортить. Я плавно переношу его на материальную основу и закрепляю костяным порошком.
Да!
Я сделала это!
Остаётся самая ерунда – забить пустоты пухом, запечатать крышку и проверить работу артефакта.
Не удержавшись, я бросаю взгляд на герцога – он всё ещё не завершил балансировку.
Я управляюсь в пять минут.
– Я завершила и готова представить артефакт на суд высокой комиссии, – объявляю я громко.
Вздрогнув, Лайст прерывает свою работу.
– С вашего позволения, студентка Ирэн, я тоже взгляну.
– Разумеется, студент Лайс.
Купол с тихим хлопком лопается точь-в-точь как мыльный пузырь, и на нас обрушивается гул с ярусов. Юные аристократы откровенно негодуют. Кто-то слишком громок предполагает, что прямо сейчас я упаду замертво, реплика долетает до меня, но реагирует почему-то Лайс – бросает в сторону крикуна раздражённый взгляд.
Освободив место для наблюдателей, мы стоим бок о бок в ожидании вердикта.
Мой артефакт не должен быть ни идеальным, ни просто хорошим. Для моей победы достаточно, чтобы артефакт был признан минимально соответствующим требованиям.
Лорд Киранд уступает представителю Совета, но не спускает с того глаз.
Впрочем прежде, чем наблюдатели успевают объявить результат, метка, до сих пор никак о себе не напоминавшая, вспыхивает. Меня охватывает серебряное сияние. Не знала, что божественный сервис – это пятизвёздочное всё включено. Вопрос, кто победил, отпадает сам собой – Истина не оставила места придиркам.
Ярусы буквально взрываются негодующими криками. Я почти физически ощущаю обрушившуюся на меня ненависть. Надо признать, на Лайса обрушивается гораздо больше. Если я в глазах аристократов потерявшая берега безродная выскочка, то он… опозорен, и представитель Совета не стесняется откровенно продемонстрировать презрение.
Герцог застывает каменным изваянием. Что бы сейчас ни творилось у него на душе, на лице не отражается и тени эмоций, но в то же время… выражение его лица настолько пустое, что красноречивее любых гримас.
Сияние меркнет.
– Как мы только что убедились, – берёт