Спутница незнакомки, устав, видимо, от своей маски и решив, что слепой собеседник не опасен, сдвинула ее на лоб.
– Буду признателен, – ответил Андрей. – Хотя от философии я далек. Я всего лишь пехотный офицер.
– Всякий человек склонен к философии, – назидательно заметила незнакомка. – Ведь мысль, что зародилась в уме, невозможно удержать от развития. Это такая же природная склонность, как любовь к музыке, – всякий любит петь, и вы, сударь, тоже. Но склонность может развиться в талант. Почем вы знаете – может, в вас живет талант к постижению философии?
– Сомневаюсь. У меня больших добродетелей и талантов нет, – сказал Андрей. – Все мои умения – светские, для гостиных пригодные. Да еще стрелять, фехтовать, обучать военному строю солдат… Как видите, я человек обыкновенный. Но у меня есть одно свойство, похвальное ли – не знаю. Я упрям. Коли что решил – сделаю. Коли к кому привязался – может, и сам пойму, что человек того не стоит, а из упрямства буду за него держаться, пока самому не надоест.
– Я так и думал, – ответила незнакомка.
– Почему?
– Ваше лицо… От него исходит холодный свет…
– Как это?
– У вас очень светлые волосы. И такой тон кожи – белый металл. В вашем лице есть нечто от ангела, который исполняет волю Божью, и человеческими доводами его с пути не свернуть. Такая же безмятежность в чертах…
– Благодарю. Не ожидал. – Андрей провел ладонью по лицу – ничего металлического не обнаружил. Ему стало забавно и грустно… – А что еще во мне ангельского? – спросил он.
Незнакомка задумалась.
– Мне кажется, вы даже ради спасения своей жизни не сможете взять в руку шпагу, если эфес выпачкан в грязи… Я вижу в вас какую-то чрезмерную чистоту. Оставьте ее ангелам, право! Иногда приходится и грязь терпеть – если нет другого способа помочь своим любимым.
Неизвестно, куда бы завел Андрея сей метафизический диалог, но в комнате появился Тимошка.
– На конюшню человек пришел, сказался – от господина Решетникова! – доложил он. – И господина Вяльцева просил сыскать в номерах, они оба в ночь уезжают… – тут он замолчал и уставился на спутницу незнакомки.
Та, встав, торопливо натянула на лицо свою бархатную маску и вновь закутала газовым шарфом подбородок.
– Слава богу! – воскликнула незнакомка. – Бежим скорее! Соломин, я буду помнить про вас, я вас сыщу! И книги пришлю!
Обняв за плечи спутницу, незнакомка быстро подвела ее к двери и, оттолкнув внезапно онемевшего Тимошку, вместе с ней выскочила в коридор.
– Тимоша, опиши мне ее, – вдруг попросил Андрей, имея в виду «Дементьева».
– Барин! – вдруг завопил Тимошка. – Она! Ей-богу, она!
– Кто она-то, чудак?
– Госпожа Беклешова! А я гляжу – она или не она? Волосы-то закрыты, лоб закрыт… и в угол забилась… А как к двери