Возвращающиеся обратно порожняком продовольств[енные] транспорты неохотно захватывают раненых и б[ольн] ых, предпочитая вместо них забирать грабленое имущество…
Совершенный немцами грандиозный прорыв нашего фронта в стороне Кутно[376] – Лович[377] – Лодзь[378], первое время грозивший было нам общими бедствиями, а затем давший повод рассчитывать на обход нашими войсками чуть ли не двух корпусов неприятеля, обещает, по-видимому, окончиться ни в чью. Так мало у нас дерзания, и так много ремесленности, что окруженных нами немцев до единого выпустим, и они обязательно пробьются из кольца. Строевому начальству резко бросается в глаза большое количество раненых в руки, подозрительно оно относится к этим «леворучникам». Ч[то] б[ы] поскорее выбыть из строя наши солдатики нарочно будто бы высовывают из окопов свои руки для ранения; уж очень простоватые лишь прибегают неумело к саморанению, в чем чистосердечно и каялись, будучи уличаемы врачами.
В «Berliner Tageblatt» от 3 ноябр[я] 1914 [года] напечатано, будто бы наших солдат побуждают драться лишь стоящие сзади с направленными в них дулами заряженных револьверов и ружей гг. офицеры и казаки! Из расклеенных в городе немецких объявлений явствует, что немецкие солдаты предостерегались под угрозой больших кар грабить дома своих же сограждан, и еще: строго предписывалось не продавать солдатам спиртных напитков иначе, к[а] к по особым запискам. Tout comme chez nous![379]
13 ноября. Тихая погода; t° = 0°R[380]. Рано утром зашел в 494-й полевой госпиталь; главн[ый] врач – Евсеев; работа идет дружно, прекрасно; высказал всем благодарность, моими ласками врачи до слез тронуты, они их ни от кого до сих пор не видали, привыкли лишь скрепя сердце переносить от массы начальствующ[их] лиц одно цуканье и угрозы: «Разнесу!» А начальство наше из ложно понимаемых своих обязанностей считает своим долгом быть более враждебно настроенным к медицинскому персоналу госпиталей, чем к пруссакам! Своими огульными разносами и противоестественными требованиями, вместо того, ч[то] б[ы] подбодрить врачей, сеют между ними лишь одно уныние и мешают их покойной деятельности, отсюда резкая разница в типе красн[о] крестск[их] врачей и наших военно-санит[арного] ведомства: первые душевно приподняты, последние – забиты, и признаются мне чистосердечно, что только от меня они и впервые за время кампании видят человеческое к ним отношение. Я этим тронут, и, как ни обидно и оскорбительно поставлено мое официальное положение (корпусного врача, да еще заслуженного!) в механизме существующей санитарн[ой] организации, все плюсы для благоутробия предоставляющей лишь хозяевам