Только на одном берегу задела душу стоящая на горе корова. Верхом на ней сидело штук двадцать человек, а с десяток других добровольцев сосали ее необъятное вымя.
Я долго раздумывал о судьбе этой коровы, но скоро и корова позабылась, развеялась ветром океанов.
Наконец запасы питьевой воды у нас истощились, и капитану пришлось согласиться на открывание какого-нибудь острова.
И остров не замедлил появиться на горизонте.
– Не знаю, есть ли на нём вода, – говорил Суер, – но, возможно, найдётся хоть что-нибудь питьевое.
– А пресное не обязательно, – поддерживали мы нашего капитана.
На берег мы взяли с собою бочки и баклаги, баки, цистерны, вёдра, лейки, пустые бутылки и нескольких матросов, которые должны были всё это перетаскивать на борт.
Не помню точно, кто там был из матросов. Ну, Петров-Лодкин, Веслоухов, возможно, и матрос Зализняк. А вот кочегара с нами не было. Впрочем, был. Конечно, был с нами и наш кочегар. Ковпак.
Новооткрываемый остров весь был перерезан рвами, в которых и подозревалась вода.
Рвы эти и земляные валы что-то ненавязчиво напоминали, а что именно, мы не могли понять.
Рядом с капитаном стояли мы на берегу, стараясь справиться со своей памятью, как вдруг послышался какой-то треск, и из ближайшего рва показался человек.
Он был ромбической формы и стоял на одной ноге.
И нога эта была какая-то такая – общая нога. Вы меня понимаете?
– Человек, – сказал Суер и указал пальцем.
Выслушав капитана, ромбический человек на общей ноге повернулся боком и тут же исчез.
– Исчез, – сказал Суер, а человек снова появился, повернувшись к нам грудью.
Что за чертовщина! Ромбический туземец явно вертелся. То он поворачивался к нам боком, и тогда его не было видно, то грудью – и тогда он виден был.
– Батенька! – закричал Суер на языке Солнечной системы. – Кончайте вертеться и подойдите поближе!
– Не могу, сударь, – послышался ответ на языке Млечного Пути, – здесь как раз двадцать пять метров.
Высказав это, он опять завертелся.
Тут мы рассмотрели его поподробней.
Скорее всего, он был сделан из фанеры, вот почему и не был виден сбоку. Вернее, был виден как тоненькая чёрточка. Если это была фанера, то уж не толще десятки.
Кроме того, туземец был весь в дырках, которые распределялись по всему телу, но больше всего дырок было на сердце и во лбу.
– Ну что вы на меня уставились, господа? – закричал он на языке смежных галактик. – Стреляйте! Здесь как раз двадцать пять метров!
Мы никак не могли понять, что происходит, возможно из-за этих диалектов. Галактический сленг припудрил наши мозги. Наши, но не нашего капитана!
– Отойди на пятьдесят метров, – строго сказал он на русском языке.
Фанерный отбежал, дико подпрыгивая