Россия и современный мир №1/2011. Юрий Игрицкий

«миграция», «демографическое давление на границы» (более политкорректный вариант – «китайская угроза», «желтая угроза», «тихая экспансия», «сложные природно-климатические условия», «тяжелый социально-экономический кризис», «преступность», «тотальная коррупция». Постоянно присутствующей в информационном пространстве темой стала тема «правого руля», «подержанных иномарок» и «протестов автомобилистов». Однако самым «популярным» концептом, характеризующим регион, является концепт «угроза». При «суммировании» этих представлений возникает довольно грустная картина. Богатому региону, являющемуся воротами России в Азиатско-Тихоокеанский регион, ее форпостом и залогом ее будущего угрожает захват, сокращение населения, экономический кризис, преступность и коррупция.

      Но Дальний Восток – не просто богатый регион. Это богатый регион, в котором остро заинтересовано государство. И не только из-за наличия природных ресурсов, но прежде всего в силу его транзитных возможностей – «выхода в АТР». Хотя эти два фактора, пожалуй, исчерпывают позитивные характеристики региона в экономической сфере. Идея же «форпоста» России, ключевая в XIX–XX столетиях, сегодня важнее для самих дальневосточников, нежели для «внешнего наблюдателя» (7, с. 114).

      Гораздо обширнее перечень угроз для региона, ставший столь же неотъемлемой его характеристикой, как и представления о его богатстве. «Угрозы» можно разделить на три группы: «объективные», «внешнеполитические» и «внутриполитические». «Объективных угрозы» – это суровый климат, удаленность от центра страны и Центра вообще, слабая заселенность. Казалось бы, эти параметры не подлежат обсуждению. Они просто есть. Однако это не совсем так. В Концепции стратегии социально-экономического развития Дальнего Востока и Байкальского региона территория региона была разделена на три зоны: абсолютно дискомфортная, экстремально дискомфортная и просто дискомфортная. Если за достаточный уровень комфортности принять климат Гавайских островов, то классификация эта выглядит вполне оправданной. В то же время температурный режим южной части Дальнего Востока, где и находится основное население региона, существенно более благоприятен для проживания, чем климат, к примеру, Ленинградской или Вологодской областей. Отчего же возникло это представление?

      Здесь можно говорить о двух смысловых переносах, свершившихся на заре освоения региона. Первый – перенесение образа «холодной Сибири» на еще более удаленные, а значит – еще более холодные земли (1, с. 236). Второй перенос связан со спецификой освоения региона. Опорным пунктом первоначального освоения Дальнего Востока в XVII столетии оказался не относительно «южный» Иркутск, а «северный» Якутск (8, с. 87). Само же освоение шло вверх по Лене и далее до Охотска и Анадыря. Эти районы (богатые «мягкой рухлядью» и «рыбьим зубом», за которыми, собственно, и шли) действительно были климатически не особенно гостеприимны.

      Позже «суровость» географо-климатических