Россия и современный мир №1/2011. Юрий Игрицкий

члены ЕС были объявлены равноправными партнерами по модернизации. Таким образом «Запад» – как обобщенное понятие, все еще используемое во внешнеполитической полемике как образ врага – на первый взгляд был реабилитирован. После внешнеполитического наступления В. Путина в ноябре 2010 г., призванного придать привлекательность его образу, стало заметно явное смещение ожиданий в пользу ЕС. Если учесть, что в российской внешней политике США традиционно рассматривались как главный геополитический соперник, то такое смещение акцентов удивляет, – правда, лишь на первый взгляд. Пожалуй, главное здесь – растущее беспокойство Москвы в связи с ограничением внешнеполитической свободы действий президента Обамы после выборов в Конгресс в ноябре 2010 г. и реальной опасностью нового ужесточения американской политики по отношению к России. Между тем с ЕС и его членами, задающими тон во внешней политике, имеется длительный опыт добрососедского сотрудничества, несмотря на то, что диалог с Брюсселем постоянно тормозился из-за противоположных мнений и интересов на внутриевропейском интеграционном пространстве.

      Однако смена партнера не решает основной проблемы: успех модернизационного партнерства находится в зависимости от совместимости технических норм, правовых и экономических систем и не в последнюю очередь – политических культур участвующих государств. Чем выше взаимная согласованность механизмов функционирования и санкций, тем ниже издержки при заимствовании технических и организационных решений. В то же время свойственные одной стране недостатки правовых норм, допускающие сомнительные критерии экономического успеха и откровенную коррупцию, становятся проблемой и для партнера. В этом отношении российской стороне требуется глубокое реформирование. Здесь призывы к крупным геополитическим проектам не послужат заменой.

Рамки внешней политики и политики безопасности

      За прошедшие годы исходная основа российской внешней политики и политики безопасности заметно укрепилась. Военный успех в конфликте с Грузией отнюдь не имеет такого значения, как соглашение с Украиной о продлении срока действия договора о базе Черноморского флота в Севастополе до 2042 г. и успешное вмешательство во внутреннюю политику Украины, Молдавии и Киргизии.

      Усиление региональной гегемонии России, конечно, демонстрирует собственную динамику, которая неизбежно вступает в противоречие с российскими признаниями суверенитета соседних стран, ибо возрастает искушение вновь заняться «собиранием русских земель». Тлеющий межэтнический конфликт в Киргизии показывает, что неоимперская политика также несет с собой риск экономического перенапряжения и совместной политической ответственности. Если отвлечься от энергетической политики, то не существует привлекательного идеологического обоснования, которое могло бы убедить население, особенно соседних государств на Юге, в преимуществах российской гегемонии.