– Пусть это черти возьмут! – вздохнул он, поглядывая беспомощно на офицеров и унтер-офицеров. – Если они поляки, то паны, а раз паны, то не холопы и не мещане. Этих также здесь достаточно набралось… Эх, – махнул он с разочарованием, – жалко себе этим заморачивать голову! Для нас они все паны, потому что одинаково бьём их в морду. Вывести их в снег! Через час штрафные (дисциплинарные) учения. За непослушание. Пусть знают на будущее, что если вызываю панов, то о них идёт речь!
Он охватил взглядом марширующую колонну, но сразу смягчился. Подозвал к себе Черского и Марущика, а после минуты размышления также Быкова.
– Этого заберёшь с собой, произнёс он, указывая на побледневшего парня. – Если он также пан, то должен прыгать, как паны. Двести раз под стеной. Только считай хорошо, пьянчуга, так как на этот раз не сойдёт тебе с рук!
Он погрозил капралу пальцем, но в этом движении не чувствовалось вовсе злости. К нему вернулось хорошее настроение. Он похлопал Черского по плечу.
– Мы тоже пойдём, – добродушно произнёс он. – Подышим немного на морозе. Здесь слишком жарко. При случае проверю, как ты продвинулся вперёд.
Он взял запасной карабин, и они вышли. Тяжёлые оловянные тучи плотно закрывали небо. На счастье, не было ветра и мороз ослабел. Ланин вздохнул глубоко и оглядел двор: поляков уже гнали, то и дело бросая их в снег, в стороне, под стеной, ожесточённо упражнялся Марущик.
Капитан отодвинулся от здания и выбрал подходящее место.
– И мы начнем, произнёс он бодро. Чувствую, что сегодня задам тебе неплохую трёпку.
И действительно атаковал он так резко и метко, что, прежде чем Черский успел подумать, как уже получил два удара. С этого момента, однако, он защищался мужественно и успел вскоре остановить ярость первого наступления. Отступал он сегодня лучше, сильнее оседал на ногах. И помимо воли начал думать с признательностью о суровой школе Ланина. Там, в зале, сапоги держали лучше на деревянном полу; здесь, в снегу, если не выбьешь их сильно, убегали, как на катке. Поэтому он бил ими со всё большим размахом и немедленно достиг эффекта, не позволяя прикоснуться к себе. Зато терял свыше меры сил. И в этот момент понял, что у него ещё мало сноровки и закалки.
Ланин же не только держался отлично, но всё более разжигал борьбу. Он вертелся, как молодой, несмотря на то что давно уже перешагнул сорокалетие. Было видно, что он любит эту игру. Он весь светился, часто взрывался смехом, отпор противника разжигал ему кровь. Он попал снова, попал ещё раз. Черский будто очнулся. Начал ловко уклоняться и почувствовал, что миновал кризис, мышцы затвердели. Ринулся он внезапно вперёд. Скорее почувствовал, чем заметил подходящий момент: капитан не осадил основательно ноги. Подбил ему легко карабин, тем же самым движением толкнул в плечо, вывел его из равновесия, молниеносно подскочил сбоку и теперь гнал без милосердия, не давая ему ни секунды отдыха.
Ланин задыхался, его глаза налились кровью. Черский моментально опомнился. Присел в подскоке, потерял выгодное положение, а Ланин атаковал его в свою очередь. Он незаметно отдавал ему поле и с беспокойством наблюдал посиневшее, пышущее