Эту неожиданную мягкость наиболее ощутил Черский. О нём здесь как будто забыли. Порой он сам себе давал отчёт, что совершал ошибки, что плохо выполнял какое-то упражнение, и несмотря на это не обращали на него никакого внимания. Это начало беспокоить его, боялся, что неожиданно отплатят ему сразу за всё. Потому он внимательно контролировал себя, чтобы обрести после последних происшествий силы, следовательно, добивался всё более лучших результатов.
Как-то неделей позже Ланин, как обычно, принял утренний рапорт, но, к удивлению всех, на этот раз не исчез. Был в прекрасном настроении. Должно быть, прогулял целую ночь, потому что ещё сейчас наносило от него запахом водки, но не было заметно в нём утомления. Он шутил с офицерами, в отношении рекрутов сохранял добродушие и не жалел похвал при каждом случае.
– Вот и отлично, детишки, – громко радовался он, прогуливаясь среди борющихся между собой рекрутов, так как день начался с фехтования, – Не теряете времени. Будут из вас солдаты, будут…
Рекруты же упражнялись действительно хорошо. Колотили каблуками в пол, аж стёкла стонали, и в каждое движение вкладывали свои наилучшие желания. Никто не доверял его слащавости, досконально зная эти его разные переходы от мягкости к ярости. Вопреки, однако, опасениям, ничто не предвещало до сих пор бури. Ланин весело разговаривал, порой что-то поправлял, однако без тени гнева, и всё чаще потирал руки. Наконец приблизился он к Черскому.
– Хорошо, хорошо, – похвалил он. – О, нужно именно так! Пошли уже щепки от пола. Так, Черский, нет у тебя недостатка таланта к штыку, вот только с подготовкой… С этим у тебя нехорошо, милый. Слишком слабо держишься на земле.
Он бросил взгляд на партнера Черского – Марущика, парня, стройного, как свеча, который во время восстания исколесил пол-Польши, чтобы в конце концов оказаться здесь, в Сибири. Немного он понял из этой речи, потому что совсем не знал русского языка, но почувствовал в словах выговор. Схватил он, таким образом, штык в горсть и ударил в пол с таким размахом, что раздалось эхо.
– И, однако, постоянно плохо, – отметил Ланин, не теряя хорошего настроения. – Не скользишь, а летаешь. Сразу увидели мы, что из этого происходит…
Он выпрямил указательный палец, и, когда рекрут находился в прыжке, зацепил им неожиданно за руку. Движение было незначительным, почти незаметным для глаза. И несмотря на это Марущик рухнул во весь рост.
– Вот видишь, братку, – рассмеялся Ланин, наблюдая замешательство стоящего уже перед ним навытяжку рекрута. – Одним пальцем тебя перевернул. А что бы случилось, если это