– Ну что? Что там?
Елыгин только растерянно развел руками, зачем-то подул в трубку и принялся заново набирать номер райкома. Но все дальнейшие попытки дозвониться успеха уже не имели.
«Ох, не к добру все это, не к добру…» – думал парторг, куря самокрутку за самокруткой и соображая: ехать ли самому в город или все-таки подождать.
Ответ он, как и все селяне, узнал к восьми часам утра, когда через N из города, помчались черные штабные машины, загрохотали бортами полные раненых бойцов грузовики и потянулись бесконечные обозы с беженцами… Говорили страшное: город разбит, в городе немцы, повсюду огонь и много убитых…
– Так и лежат на улице, сердешные, и никому до этого дела нет… – причитала одна из беженок.
Слова эти длинной тонкой иглой вошли в Машино сердце и уже не отпускали. «Господи Всемогущий, что сейчас с Сережей, где он? Жив ли?..»
12
Если бы кто-нибудь попросил командира дивизии полковника Алехно охарактеризовать ситуацию, царящую сейчас в городе, то услышал бы по-военному короткий и в высшей степени раздраженный ответ: бардак и хаос.
С первых же минут обстрела на воздух странным образом взлетело здание почты, через которую осуществлялась связь с крепостью и другими расположенными в городе дивизиями, а от обрывочных, поступающих от посыльных сведений шла кругом голова и хотелось застрелиться… Куда-то запропастился начальник штаба (позже выяснится, что он погиб во время налета), а комиссар так не вовремя уехал в Минск в политуправление.
Как разъяренный лев метался полковник с красным карандашом вокруг разложенной на столе карты, пытаясь составить более-менее цельную картину происходящего. По всему выходило, что граница прорвана, причем во многих местах. Немецкие штурмовые отряды вот-вот окружат крепость, ворвутся в город, а между нашими войсками до сих пор нет связи, без которой организовать хоть какую-то совместную оборону, и тем более перейти к активным наступательным действиям, в данных условиях не представляется возможным.
Счет шел уже на часы, если не минуты…
Понимая, что дальнейшее промедление приведет к окружению и гибели дивизии, Алехно на свой страх и риск принял решение отвести вверенные ему части из Бреста и занять оборону у Минского шоссе.
Но беда заключалась еще в том, что отступать было не с кем: почти все его подразделения находились на западной окраине города, частично в крепости, и ни один из посланных туда связных до сих пор не вернулся. Только полк майора Андреева, который, по счастью, размещался рядом со штабом, оказался способным приступить к выполнению поставленной перед ним задачи немедленно и уже два часа как находился на марше.
После ухода Андреева в распоряжении полковника, кроме нескольких адъютантов, охраны и взвода телефонистов, никого не осталось. Пора было думать и о собственной эвакуации…
Когда на