То ли заброшенность хутора, то ли какая-то слишком уж неестественная, неживая тишина, то ли еще что вселило сомнение в успех длинного перехода. Он постучал в окно домика, стоявшего вторым с дальнего конца хутора. Прислушался – за окном тихо. Встреча не удивила Николая. Время стояло тревожное, многие стремились затаиться, порой не откликались даже на знакомый голос соседа.
Он постучал настойчивее. В ответ – молчание. Но Николай уловил какое-то движение внутри избы. На боковые стекла легла неширокая тень, видимо, кто-то выглядывал на улицу, стоя в простенке.
– Откройте, свои! – негромко попросил Николай и снова постучал.
– Кто? – донеслось из-за окна. Голос женский, недовольный.
– Выйдите в сени!
– Ну, чего тебе? – уже из сеней спросил голос.
– Я – друг Виктора Семеновича, с хорошей вестью пришел, отоприте, да поскорей, нельзя торчать перед дверью.
Женщина задумалась.
– Откуда пришел-то?
– В избе скажу.
После недолгого колебания женщина громыхнула задвижкой. Николай торопливо прошмыгнул мимо хозяйки, боясь, что она передумает и захлопнет дверь.
– Зажгите свет! – попросил Николай хозяйку, когда она вошла вслед за ним в избу.
– Так, что ли, нельзя?
– Нельзя.
Женщина долго завешивала окна. Потом чиркнула спичкой, зажгла лампу без стекла.
Тусклая мигалка осветила хорошо прибранную избу, чисто выбеленные стены, недавно выкрашенный пол, громоздкий комод, цветастый полог кровати. В избе густо пахло самогоном.
Полог раздвинулся, и на Николая глянуло сытое бородатое лицо, по которому в полутьме трудно было определить возраст хозяина.
– Зачем пустила? Говорил – не отзывайся, дура!.. – И, не дожидаясь ее оправданий, метнул взгляд на Николая. – Чего тебе? Спать у нас негде, сам видишь, иди к соседу, там просторно.
– Он твоим другом назвался, – вставила женщина.
– У меня нет друзей, каких вижу впервой. Женщина испуганно глянула на Николая и даже приподняла правую руку, как бы собираясь перекреститься, но тут же опустила ее и стала поправлять халат на груди.
– И все-таки есть, – возразил Николай и присел на стул подле окна. – Вы бы встали, поговорить надо.
– Слышу и так. Хвор я вставать-то.
– Что ж, можно и так. Да вы на нее не сердитесь, Виктор Семенович, я ведь действительно с добром пришел. Я знаю – вы офицер и здесь оказались не по своей охоте. А вы, конечно, понимаете, где сейчас должно быть ваше место.
Глаза Виктора Семеновича торопливо шмыгнули по стенам избы.
– Выйди! – сказал он женщине.
– Зачем? –