Донжуанство не доведёт до добра, сказал г-н Монро предположительно из-под кровати, не забывайте, что кукла доставлена на пробу бесплатно, и пренебрежение не прощается.
Помогите же снять это чёртово платье, приглушенно взвизгнула Мальвина, и галантный силач оставил меня, ловя ёрзающий над корсетом зелёный подол – этого хватило на бегство, и я выпрыгнул в окно с решимостью проснувшейся посреди кошмара сомнамбулы. Цепкий силач ухватил меня сзади за край брюк, и я потерял пару пуговиц – удивительно скромная цена за смену места действия.
Побег удался – площадь по-приятельски хлопнула по подошвам, и подвернувшаяся нога была ничтожной расплатой за обретённую свободу. Я выдохнул остатки фиалкового дурмана и направился к себе – хромота, увязавшаяся за мной без спроса, удачно мешала неприличной спешке, и херувимы с оперного фасада щурились мне вслед с ухмылкой.
Меня тронула предупредительность, с которой г-н Монро наутро выслушал мой рассказ. Его лицо выдало великолепный набор сочувствующих гримас, простейшая из которых ни за что не удалась бы мне, случись нам поменяться ролями, причём в этом мимическом пиршестве не было ни тени подделки.
Что приключилось с вашей ногой, воскликнул г-н Монро и приготовился слушать. Моя растущая привязанность к г-ну Монро питалась его умением слушать так полезно, что через пару минут сбивчивого пролога, в ходе которого г-н Монро приспосабливал мимику к собеседнику, я летел над событиями, следуя точнейшим указаниям мимического флюгера, и эти указания предваряли тайные повороты, каких г-н Монро не мог знать, но угадывал, и почти достоверный рассказ катил вперёд без подвохов забывчивой памяти.
Объясняя внезапную хромоту, я промямлил с десяток скомканных слов, единственно разборчивым среди которых было слово конфуз, от смущения прозвучавшее с безупречным прононсом.
Смутившись окончательно, я стал говорить о деньгах, и блеснул неожиданной афористичной краткостью.
Кошелёк калеки не наследует увечья, сказал я, и г-н Монро ответил сытой улыбкой законного выгодоприобретателя.
Это не ваш конфуз, сказал г-н Монро, уловив развилку моего рассказа, после которой его достоверность теряла девственность, неудачи предопределены игрой. Дело тут в неверно выбранной эмоции – ничего удивительного, что вы допустили опечатку, поддавшись жалости и поддельной пылкости. Следует помнить, что большинство порывов сердца внесены в общедоступный перечень – но ловкость, с какой вы ускользнули в последний момент, не понеся трат, полностью вас оправдывает.
Клянусь, я поверил, что ускользнул без потерь. Избегнув соблазна соврать, я повёл рассказ к пропасти, где сорванные покровы перемешивались с обрывками силой вырванных у меня обещаний, но г-н Монро не дал мне разоткровенничаться.
Позвольте называть вещи своими именами, сказал он вкрадчиво, заранее