– С чего ты взял, что из-за красоты?
– Не знаю, Андрей Иванович… А ваша любовь красивой была? Я имею в виду ту, которую вы любили.
– Да.
– Значит, прав тот, кто сказал, что красота – это страшная сила.
– Я ещё знаю, что красота спасёт мир.
– И это так?
– Честно?.. Сомневаюсь.
– Почему?
– Красота, прости уж за мистику, от демона, а демоническое ничего доброго не сулит.
– Тогда, по-вашему, что спасёт мир?
– Согласие и примирение… Хотя, впрочем, кто его знает; я сам сомневаюсь.
– Или смирение? – внутренне злорадно спросил Илья.
– Очень может быть, – согласился Андрей Иванович и взглянул на Илью.
– А как борьба, которая движет жизнь?
– Борьба вносит хаос и безобразие.
– Если мне жить без борьбы, то я рискую остаться один, не познав счастья в любви, и рискую остаться разочарованным, как… – Илья не договорил.
– Как я?
Илья промолчал. Уже стемнело. На звёздном небе светила луна.
– Не скажи, – не согласился Андрей Иванович. – Видишь, вон на небе луна?
Илья поднял голову.
– Ну вижу, – как бы сделал одолжение Илья.
– Она тоже одинокая в своём роде, даже холодная, а меж тем мы любуемся ею, восхищаемся. И что особенно странно, так это именно влюблённые больше всего устремляют на неё свои взоры. Так что и она, одинокая, холодная, далёкая от нас, привлекает нас же и умеет приносить нам радость.
– Это всё философия, Андрей Иванович.
– А жизнь наша и есть философия. Будь она, жизнь, банальной, разве мы сейчас беседовали бы здесь? Теперь слушай, как выглядит банальностью следующее. Я тоже в своём роде одинок: я любил, и меня любили, была у меня жена, был ребёнок, теперь всего этого нет. Однако я чувствую, что кому-то лишь своим присутствием доставляю если не удовольствие, то, верно, радость – вроде той луны. Ради этого, как-никак, стоит жить.
Илья небрежно усмехнулся, подумал: «Это он всё говорит, имея в виду мою маму. Только она не одинокая, как та луна» – и заявил:
– Вы говорите так оттого, что прожили уже предостаточно…
– А как бы ты сказал?.. На это я имею право.
– И у меня есть право быть счастливым, и за своё счастье следует бороться.
– Я, друг, даже не думаю тебя разуверять в обратном: конечно, быть счастливым куда лучше! Безусловно, у тебя есть право, как и у любого – заметь, любого! – быть счастливым.
– И за него я буду бороться.
– Это хорошее дело, – согласился Андрей Иванович и, подумав немного, добавил: – Хотя как знать, мой друг, как знать.
Послышались неподалёку чьи-то голоса. Андрей Иванович и Илья умолкли. По тем голосам они узнали Ирину и Николая, которые, пройдя ещё немного, остановились возле дома таким образом, что падающий из окон свет хорошо вырисовывал их силуэты. Сидевшие под окном на скамейке молча следили за ними. О чём говорили Ирина и Николай, было не разобрать: ветер уносил их говор в сторону. Силуэты соединились… Вдруг окно, под которым неподвижными, насторожёнными