Но Пушкин крикнул:
– Мазурку!
– Играй кадриль! – стоял на своем молодой офицер.
Пушкин, смеясь, снова повторил:
– Мазурку! – и музыканты несмотря на то, что сами были военные, а Пушкин – нет, он был так называемый фрачник, приняли его команду – знали его лично, как частого посетителя.
Мазурка началась, но в ней офицер, надувшись, как сыч, не принял участия. Полковник Старов, который был не менее пылок и взыскателен во всем, что касалось хотя бы мнимого уклонения от уважения к личности, заметив неудачу своего офицера, вспыхнул от негодования за подчиненного. Подозвав к себе офицера, он заметил:
– Вы должны требовать от Пушкина объяснений в его поступке. Пушкин должен хотя бы извиниться перед вами. Вот кончится мазурка, и вы непременно переговорите с ним.
Неопытного и застенчивого офицера смутили слова пылкого полковника, и он, краснея и заикаясь, робко отвечал:
– Да как же—с, полковник, я пойду говорить с ним, я их совсем не знаю!
– Не знаете, – сухо заметил Старов, – ну, так и не ходите! Я за вас пойду!
С этими словами он подошел к Пушкину, только что окончившему свою фигуру.
– Вы сделали невежливость моему офицеру, – сказал Старов, взглянув с гневом на него. – Так не угодно ли вам извиниться перед ним, или вы будете иметь дело лично со мной.
– В чем извиняться, полковник, – быстро ответил удивленный поэт, – я не знаю. Что же касается до вас, то я к вашим услугам!
– Так до завтра, Александр Сергеевич.
– Очень хорошо, полковник. – С этими словами они пожали друг другу руки.
Мазурка продолжалась, одна фигура сменяла другую и никто не знал о предстоящей опасности, ожидавшей этих двух. Разъехались поздно. Пушкин и полковник уехали одними из последних, назначив дуэль на утро – в девять часов.
Договорились стрелять в двух верстах от Кишинева. Пушкин взял к себе в секунданты приятеля своего – Алексеева. В семь часов утра они заехали к Липранди и рассказали о случившемся.
Тот не смог скрыть досаду:
– Что это Старов повел себя как прапорщик! Как это пришло ему в голову сделать такое дурачество в его лета и в его положении?.. Хмм… Но дела отклонить уже нельзя. Должен сказать тебе, Пушкин, ты будешь иметь дело с храбрым и хладнокровным человеком, не похожим на того, каким он, по вашим рассказам, был вчера. Он серьезный, благородный человек и строгих правил. За свою честь он сумеет постоять и не будет играть честью другого… И что это с ним произошло, не понимаю…
Александр Пушкин с большим вниманием слушал Липранди. Было заметно, что его отзыв о Старове льстит ему – вот с каким противником он будет иметь дело!
– Но может