После того, как в Кишинев хлынула толпа эмигрантов из Греции, эта новая общественная сфера пробудила в нем новые интересы, притушив разгул его живого характера.
Он встретил в некоторых фанариотах, например, в Ризо, людей с глубокими и серьезными познаниями. Пушкин слушал его с живейшим интересом.
Из-за книг у поэта с греками бывали и неприятности. Однажды, когда в разговоре со Скиной было упомянуто о каком—то сочинении, Пушкин попросил достать её.
Тот с удивлением спросил его:
– Как! Вы поэт и не знаете об этой книге!?
Пушкину показалось это обидным, и он хотел вызвать. Скину на дуэль. Но дело как—то замялось.
Но, когда эту книгу доставили, решил отослать с запиской, что её уже читал. Самолюбие Пушкина было задето, что он не знает, чего—то, что знают другие, и он принялся прилежно читать все, что только можно достать.
С Липранди условились: если ему понадобятся книги, которых не окажется у него, Иван будет их доставать ему на свое имя…
На дуэль со Скиной Пушкин не пошел не потому, что он боялся быть убитым. Люди, которые наблюдали, как поэт дважды – со Старовым и Зубовым, – «полевал» в малине, замечали, что он пуль не боялся точно также, как и жала критики. В то время, как в него целили, он, улыбаясь сатирически, смотрел на дуло, и будто замышлял злую эпиграмму на стрельца и на его промах.
Для Пушкина было важно соблюсти те правила чести, которые были приняты в обществе. И принимал вызовы или сам вызывал других он в соответствии с этими правилами. Но, если было возможно примирение, он охотно шел и на это, как и случилось с греческим эмигрантом Скиной.
Несостоявшаяся дуэль с Лановым (1822г.)
Ланов принадлежал к числу тех четырех оригиналов, встреченных Пушкиным по приезде в Кишинев. Ивану Николаевичу было за шестьдесят пять, среднего роста, но плотный, с большим животом, лысый, с широким красным лицом, на котором навсегда застыло самодовольство.
Оно было постоянно красным от чрезмерного употребления вина и вообще он представлял собой довольно смешной экземпляр. То, что Ланов был старшим членом попечительского совета о колонистах и статским советником, добавляло спеси в его обращении с поэтом, и они находились в беспрерывной вражде.
А если точнее: первый враждовал, а второй отделывался острыми эпиграммами и шутками без всякой желчи и был счастлив, когда все смеялись над ними.
Ланов в молодости был адъютантом князя Потемкина. Был образован, но придерживался старых правил о разделении лет и чинов. И так как он постоянно обедал у Инзова, Пушкину приходилось часто встречаться с ним за одним столом. Поэт жил у наместника с тех пор, как возвратился из поездки по Кавказу.
Ланов хмурился недовольно, видя каждый раз свободное обращение «поэтишки этого» с генералом: