Джигит, не говоря ни слова, пожал мне руку, губы наши слились.
– Служба закончится через три месяца, – сказал он. – Как только получу бумагу, первым делом примчусь сюда. Верю, что ты останешься такой же.
– Верь, верь! – воскликнула я.
Мы обменялись адресами, поклялись друг другу в верности, даже если много долгих дней придётся быть в разлуке. Джигит дал хромому серебряный рубль, и тот замолчал.
Я ехала домой, погрузившись в думы. Было такое ощущение, словно я забыла сказать что-то, чего-то не сделала. Наконец, вспомнила: я же ничего не взяла у него на память. И сама ничего не дала. Я твёрдо решила завтра утром пойти на вокзал к поезду и оставить ему на память подарок. Тут же на ум пришло другое. Я велела остановиться возле дома Сахибы-эби, известной у нас кулинарки. Хромой поворчал, но всё же остановился.
– В Тозтубе бедная родственница выходит замуж, – сказала я женщине, – хочу послать ей чак-чак. Завтра поезд уходит туда в семь пятнадцать вечера. Не приготовишь ли?
– Яйца теперь дорогие, и масло, и мёд в цене, – запричитала старушка.
– А сколько надо? – спросила я, но она продолжала причитать, не называя сумму.
Я дала ей двадцать пять рублей. Увидев в сумочке деньги, она сказала:
– А нет ли ещё?
Я добавила десятку и, получив обещание, ушла.
Уже во дворе дома благостное настроение моё улетучилось. Всю ночь ворочалась, не могла уснуть. Утром встала с ощущением недомогания. Мама заметила это:
– Что с тобой, дочка?..
Она и хромого расспрашивала, заподозрив что-то.
Когда время приблизилось, я снова попросила у мамы разрешения покататься.
– Езжай уж, ты ведь не затеваешь ничего дурного? – сказала она.
Надев на палец кольцо – подарок отца, который он привёз с Макарьевской ярмарки, я отправилась к старой Сахибе. Чак-чак оказался на редкость удачным. Воздушное тесто не пропиталось маслом, мёд не потемнел. Бабуля постаралась и выложила даже из цветных леденцов моё имя: «Нафиса». Я была очень довольна.
До отправления поезда оставалась четверть часа. Я вышла на платформу и стала смотреть в окна вагонов первого и второго классов. Вот у открытого окна стоит мой джигит и разговаривает с седобородым русским. Увидев меня, он очень удивился и покраснел. Старик с улыбкой сказал ему что-то, джигит пошёл встречать меня. В коридоре вагона было тесно, ходили люди, и он завёл меня в купе. Я поклонилась русскому старику. Чак-чак положила на стол со словами:
– Это вам гостинец в дорогу.
Потом сняла с пальца кольцо с бриллиантом и взглянула на джигита:
– Пусть это кольцо напоминает тебе обо мне. Смотри же, не снимай его! – сказала я.
Он снова удивился. Не стесняясь старика, стал примерять кольцо. Оно никак не налезало на палец. Тогда я взяла его руку и надела кольцо на мизинец. Мы со стариком засмеялись.
– Дай