Филип никогда не согласится на медицинскую проверку.
– Просто перчатки с него не снимай, пока не подрастет немного, чтобы попробовать колдовать.
На занятиях по физиологии учитель говорил: если кто-то без перчаток – риск огромный, считайте, у него ножи в руках.
– Все дети развиваются по-разному. Как мне понять, когда он достаточно подрастет? Но перчатки для малышей такие милые.
Внизу дедушка что-то втолковывает Баррону на повышенных тонах:
– В былые времена нас боялись! Теперь все не так.
Зевая, я поворачиваюсь к Море. Пусть хоть всю ночь решают, куда меня деть. Я все равно свое дельце обстряпаю и вернусь в школу.
– А ты правда слышишь музыку? Какую именно?
Уставившись на ковер, Мора улыбается во весь рот.
– Как будто ангелы выкрикивают мое имя.
Волна мурашек пробегает у меня по спине от этой фразы.
Глава четвертая
В старом доме никто ничего не выбрасывал. Одежду сваливали в кучи, которые постепенно превращались в холмы, а потом в настоящие горы. Мы с братьями по ним лазили и прыгали. В коридоре сплошные завалы, в спальне тоже – родителям даже пришлось в конце концов перебраться спать в отцовский кабинет. Настоящий хаос. Повсюду пустые мешки и коробки из-под колец, кроссовок или платьев. Пачка потрепанных журналов (папа собирался читать какие-то статьи), сверху старый тромбон (мама хотела соорудить лампу), тут же разбросаны пластмассовые ножки и ручки (одной девчонке из Карни пообещали сшить куклу) и бесконечные россыпи запасных пуговиц (некоторые до сих пор в магазинных бумажных пакетиках). На кухонном столе на башне из тарелок опасно накренилась кофеварка.
Так странно сюда вернуться. Все как было при родителях. Беру со стола пятицентовик и перекатываю его между костяшками пальцев. Папа научил.
– Натуральный свинарник, – дед появляется в дверях столовой, пристегивая на ходу подтяжки.
В общежитиях моей школы всегда порядок, комнаты проверяют регулярно и за бардак могут оставить в субботу после уроков. Я столько времени там прожил, что теперь, в этом доме, к узнаванию примешивается легкая неприязнь. Пахнет плесенью и затхлостью, а еще чем-то кисловатым – наверное, застарелый запах пота. Филип бросает мою сумку на покрытый трещинами линолеум.
– Дедушка, машину не одолжишь?
– Завтра, если успеем убраться хотя бы чуть-чуть. С доктором договорился?
– Ну да, – снова вру. – Потому и нужна машина.
На самом деле мне нужно время и не нужны свидетели. В плане по возвращению в Веллингфорд действительно значится доктор, но на прием я, конечно, не записывался.
Брат снимает черные очки:
– На какой день записался?
– На завтра, – перевожу взгляд с деда на Филипа, сочиняя на ходу. – На два. К доктору Черчиллю, специалисту по сну из Принстона. Ты не против?
Во вранье всегда лучше подмешивать как