– Надо соседку по комнате спросить. Она встречается с послом, все время в Нью-Йорк мотается на представительской машине. Не знаю, согласится ли.
Типичное вранье.
– Если она все время в отъезде, может, и ничего. Я найду, где голову приткнуть. На автобусной остановке переночую в крайнем случае.
Давлю как могу.
– А почему не хочешь пожить у Филипа?
– Он сдал меня деду, а тот хочет с моей помощью разгрести бардак в старом доме. Филип прямо не сказал, но ему не терпится меня сплавить.
– Глупости. Не будь параноиком.
Вот Баррона он бы охотно пригласил.
Когда мне было семь, а Филипу тринадцать, я часто представлял, что мы с ним супергерои. Брат вроде как был Бэтменом, я – Робином или еще кем-нибудь второстепенным. Мне нравилось воображать, как он меня спасает из беды. Например, старая песочница превращалась в гигантские песочные часы, и меня могло засыпать насмерть, а в дырявом детском бассейне подстерегали акулы. Я всегда звал Филипа на помощь, но в конце концов вместо него являлся десятилетний Баррон. Вот он-то с Филипом дружил. Уже тогда доделывал то, на что у брата времени не хватало. Например, со мной возился. Почти все детство я страшно завидовал Баррону и хотел очутиться на его месте, злился. А потом понял, что мне никогда им не стать.
– Может, хотя бы на пару дней?
– Ладно-ладно, – но это он несерьезно, опять увертки. – А что за странный сон? От которого ты на крышу полез?
Фыркаю.
– Кошка украла язык, хотел его вернуть.
Брат смеется.
– Ну и бардак у тебя в голове, пацан. В следующий раз пускай забирает язык насовсем.
Ненавижу это слово – «пацан», но спорить смысла нет.
Прощаюсь и ставлю трубку на зарядку. Отправляю по почте домашку.
Мора заходит в кабинет, а я как раз шарю по папкам на рабочем столе у Филипа. Куча картинок с обнаженными девицами: лежа на спине, они стягивают длинные бархатные перчатки, трогают грудь голыми руками. Изображение парня с бриллиантовой подвеской и в идиотских шароварах, видимо, случайно сюда затесалось. Скука, в общем-то, никакого криминала.
– Держи, – Мора протягивает кружку и две таблетки. Судя по запаху, это чай с мятой. Взгляд у нее блуждает. – Филип просил тебе отнести.
– А что это?
– Поможет заснуть.
Глотаю пилюли и залпом выпиваю чай.
– И чего вы не поделили? Он сам не свой, когда ты приезжаешь.
– Да ничего.
Не буду объяснять, ведь Мора мне нравится. Не рассказывать же ей, что Филипу не по себе, когда я рядом с его сыном. Из-за Лилы. Он же видел тогда мое лицо, помогал прятать тело. Я бы на его месте тоже нервничал.
Просыпаюсь среди ночи. Очень надо в туалет. Голова словно набита ватой. Шатаясь, бреду по коридору. Кажется, внизу кто-то разговаривает. Справляю нужду, собираюсь нажать на слив, но внезапно останавливаюсь.
– Ты что здесь делаешь? – это голос Филипа.
– Приехал сразу, как узнал.
Деда