Как и не мог теперь вернуться. Не сейчас, когда моё лицо свежо в памяти тех двух негодяев. Это было бы сродни шагу в пылающий костёр. Ничего хорошего из такой затеи не выйдет, даже если очень повезёт. Будут только беды, одни сплошные беды. Проклятье!
Я потянулся, бросил конверт обратно, но тот предательски пролетел мимо тумбы и исчез впотьмах. Только по тихому шороху и оставалось гадать, куда он там запропастился.
Но это-то и натолкнуло меня на кое-какие мыслишки. Вполне себе неплохие. И на нужные слова, коими можно всё объяснить отцу Славинсону, тоже! Вечно ведь взаперти, поджав хвост, не просидишь, верно? Так что я сподобился, наконец, написать отче ответ. Притом, прямо сейчас. Пока не позабыл то важное, о чём обязательно следовало сказать, и те слова, какими будет лучше всего это разъяснять. Но прежде, следовало раздобыть или лучину, или, лучше, свечу, чтоб во тьме не сидеть. Ну и пишущие принадлежности, если только я не собирался выцарапывать послание ногтем на дощечке. А я – не собирался.
⊱ ✧☽◯☾✧ ⊰
Дверца в мою келью всегда чуть скрипела, и хотя я точно знал, что за ней никого нет, открывал её так аккуратно и тихонько, как только мог. Давно заметил: стоит удумать какую-нибудь каверзу, и всё вокруг тебя тотчас же начинает скрипеть, шуршать, грохать и стукаться; сухие трескучие ветви сами подползают тебе под ноги, а крынки, миски и тому прочее, – злонамеренно подтягиваются к краям столов, чтобы ты ненароком их смахнул.
Ну и естественно у всех вокруг случается бессонница, голод или внезапная жажда свежего ночного воздуха, к тому же проявляются удивительные хвори: слух обостряется даже у самых тугоухих, а почтенные старики видят и подмечают, словно молодые соколы.
Искать посреди ночи бумагу и чернильницу, подсвечник и ворох перьев для письма, – та ещё задачка. Да и сам собор преображался в сущий лабиринт, едва солнце заходило за горизонт. Но раз уж я взялся… Прежде, я уже покидал келью по ночам: по нужде или из-за скуки, отправляясь в читальную, или возвращаясь из неё же несолона хлебавши. Знал, что полуночных обитателей хватало, а шлёпанье босых ног, что по камню, что по дереву, – разносится далеко. Потому-то сейчас я крался, по-шутовски намотав на ноги простыни.
Вполне себе удобно, тепло и тихо. И как это я раньше до того не додумался?
В конце коридора мигнул отсвет ни то лампы, ни то свечи, и я тотчас же отпрянул. По наитию вжался в стену, но по неопытности – сделал это аккурат напротив витража; так что лунный свет меня всего в узоры разукрасил. А когда понял это, сам себе усмехнулся и поспешил перебраться в тень. Путь мой шёл через внешнее крыло собора, прямо в архивы, но, как видно, не мне одному они в этот час понадобились. В конце коридора посветлело.
– Эй, кто это там бродит, скажите на милость? – раздался сухой и скрипучий голос.
Я подобрался