И, щедро оставляя на ходу
Плоды своих упорнейших трудов,
Когда с землей проститься будешь ты готов -
Да сохранит баланс душевный
Потомок гордо современный.
***
Торонта знал, куда идет. Нет, не куда его вели, или даже, на что он обменял свободную прежде, полную птичьей вольности жизнь. Однако в глубине души сохранил он четкую цель, довольно определенную, превратившуюся в главную миссию, и ничто не отвлекало Тора от мыслей о ней , ничто – ни крики озлобленных долгим путем догов, ни холодный металл цепи, до крови уже натирающей ему запястья, ни камни, о кои порою трудно было не споткнуться, упав в объятия твердой почвы, абсолютно ничто.
Он просто знал для себя, что поступает, как должно. Солдаты могли причинять ему боль, оскорблять, унижать, как только им это удавалось, но прав был Торонта в одном: свой путь он помнил и видел ясно, четко – а вот что ждало их, простых, верных служак?
Не факт, что встретит ласково хозяин, да и встретит ли, отдав желаемую награду в виде скромного ужина – большой вопрос.
Ведь люди – непредсказуемые создания. Взбредет им в голову отправиться в еще не знакомое дотоле место – пойдут, и пускай обильно поливают землю дождь, врет и трепет одежду ветер, что и понятно, с уходом-то теплых дней, но пойдут наперерез, как задумали, и ничто их не остановит, кроме смерти…
И обещания не держат часто. Дал слово человек собаке – и вот уж обманул самым что ни на есть бесчеловечным образом, а пес сидит, поскуливая от обиды и несправедливости жестокой судьбы.
Таким образом, ни цепям, ни веревкам не дано было соединять такие разные дороги.
А жизнь – удивительная штука, ей подвластно создавать самые разные сплетения обстоятельств, но, видно, не угодно было небесам связывать судьбы героев.
Однако ж, кто знает, ведь все может случиться внезапно, как поражает иногда молния хрупкое дерево, которое, казалось бы, и не думало еще погибать, но вот – удар! И на месте целого, единого ствола уже огромная расщелина…
Зарождение тьмы
– Эй! Что спим? Встал – и пошел!
Резкий окрик, дополненный не менее резким ударом чуть выше виска, вывел Торонту мгновенно из глубокого сна. Да, он бы и не сказал, что спал, ежели б спросили об этом. Но падение в нирвану, пребывание в забытьи несколько часов – то были последствия усталости и постоянной ходьбы в сочетании с нагрузкой днями и ночами.
Доги собирались на следующий заход, и стоило заметить, что их абсолютно не интересовало ни состояние их пленника, ни даже собственный голод…
Он выпрямил согнутые плечи, обернулся – и встретился взглядом с приветствующим новый день восходящим солнцем.
Утро раннее. Значит, быстрее они будут шагать, ведь, помнится, к вечеру еще совещались успеть до заката добраться к людям, в город.
Мокрая тропа, та самая, по которой они шли вчера, теперь блестела от травяной росы, переливающейся при солнечных лучах украшающих крылышки севших