– Вообще-то, я музучилище закончила, а экономическое у меня второе, – толстуха потупилась.
– Вот так и бывает в жизни, – сказал я, усаживаясь на последнюю свободную табуретку, – Сегодня финансам романсы поем, а завтра уже на большой сцене.
– А ты спой ему, спой! – потребовал Марк.
– Не надо, – попросил я, – У меня и так голова трещит.
– А она тебе лирическую песню споет. Успокоительную.
– Ты, я смотрю, уже и с репертуаром ознакомиться успел.
– Наш пострел – везде поспел, – сказала толстуха.
– Уже ваш? Ну-ну….
Она подняла с пола свой пестрый объемистый куль, служивший ей ридикюлем, и выудила из него небольшой бумажный сверток.
– На!
– Что это?
– Снадобья. Там все расписано: как готовить и по сколько принимать. Завтра проснешься, как новенький.
– А еще Манечка владеет колдовством, – сообщил Марк.
– Ой, ну, что ты ерунду говоришь?! – опять сверкнув зубками, сказала она.
– Вы ему верьте, Мария, у него дар, – сказал я, не умеряя мрачности, – Несметные тысячи иностранных почитателей подтвердят. Дядя блогер, чаю свежего не заваришь?
Марк вскочил, засуетился.
– Лучше зеленого. В левом шкафчике, в железной банке с цветочками. Цветочки желтые, чай на вид черный, – прикрыв глаза, начал инструктировать я, но далее был вынужден умолкнуть.
Я изумленно вытаращился.
Это было не радио.
Пела толстуха.
– Ты узор из белых линий
Между делом покрываешь,
На пути между мартини
Ненадолго застревая.
Сложив руки на мощной груди, она мелодично мурлыкала, а черные глаза ее, обычно цепкие, внимательные, будто вовнутрь провернулись.
Выбивая сон из мозга,
Торопливо тянешь строчку,
Ты вдыхаешь пыль, как воздух,
Значит, надо ставить точку.
Она хорошо пела. Точно. Сочно, Ласково. И прорезывалась, где следовало, приятная хрипотца.
Точкой-мушкой, как печаткой,
Я скреплю конвертик белый.
Напишу тебе: «Приятно.
Мне. С тобою. Милый. Было».
– Марвелос! – прокричал Марк, едва замерла последняя нота, – Рыжик, почему ты раньше не рассказывал, что у тебя бывают такие чудесные коллеги?!
– Как тебя зовут? «Рыжик»? – она посмотрела на меня.
Я потянул пижамные штаны за вялую резинку.
– Для вас, Мария, меня зовут «Ильей». Можно без отчества.
– Он такой строгий у нас, – Марк хихикнул, – И пальцем не тронь.
– За то в конторе и кличку заслужил «Черт рыжий», – сообщила она.
Жаль, чая под рукой не было. Нашлось бы, чем поперхнуться.
– Вообрази! – жарко пел Марк, – Я Кирюше говорю, как же ты с ним живешь? А он мне только руками разводит. Манечка, ну, представь!
– А кто у нас