Главнокомандующий всеми армиями тут же передал справедливость этого замечания Беннигсену, а тот немедленно распорядился построить люнет на 18 орудий, столько известного под названием батареи Раевского. Князь Багратион, с своей стороны, говорил о необходимости принять меры против обхода неприятелем левого нашего крыла по Старой Смоленской дороге: Беннигсен полагал достаточным употребить для того ожидаемое из Москвы ополчение.
После полудня 24 августа Наполеон повел нападение на Шевардинский, – еще не совсем оконченный, – редут и на расположенные по сторонам его войска. Упорный бой кипел, с переменным успехом, до позднего вечера, когда Кутузов, не считая необходимым удерживать долее неприятеля, велел сражавшимся войскам отступать на генеральную позицию. Туда пришли также и войска арьергарда, мужественно бившиеся во все время своего отступления.
Движения французов во время боя при Шевардине показали важность замечаний Багратиона касательно Старой Смоленской дороги, и потому, в ту же ночь, по приказанию Кутузова, полковник Толь перевел туда, к деревне Утице, 3-й пехотный корпус (Тучкова 1-го).
Весь день 25 августа прошел спокойно: французы ограничивались обозрением нашей позиции, наши достраивали укрепления и готовились к бою, увековечившему в летописях безызвестное дотоле имя Бородина. В течение этих суток Барклай излагал свое мнение о необходимости изменить расположения войск.
По его предположению, при трудности доступа к правому нашему флангу, достаточно бы было оставить там от 8-ми до 10-ти батальонов пехоты в укреплениях, 1-й кавалерийский корпус (Уварова) и казаков Платова; все прочие войска 1-й армии он предлагал подвинуть влево, так, чтобы правый их фланг упирался в деревню Горки, левый примыкал бы к деревне Семеновской, а 2-й армией полагал занять то место, куда был отряжен корпус Тучкова 1-го.
При таком размещении наших войск, по мнению Барклая, князь Багратион, не будучи атакован в самом начале сражения, как после случилось, имел бы всю возможность ударить в правый фланг неприятеля, во время его наступления на наш левый, и резервы наши могли бы быть сбережены до последней крайности. Не знаем, в какой степени признавал князь Кутузов мнение Барклая де Толли уважительным или, может быть, имел основательные причины не разделять его вовсе, но только в сделанном уже расположении войск не последовало никакой перемены.
Следующие слова диспозиции Кутузова объясняют, какое участие Барклай и Багратион могли иметь в предстоявшей битве: «Не в состоянии будучи находиться во время сражения на всех пунктах, полагаюсь на известную опытность господ главнокомандующих,