В дверях появился Кофлин и объявил, что ужин готов. Я хотела снова поцеловать его за то, что временно спас меня от продолжения разговора с матерью.
Все прошли в столовую парами. Я шла одна в замыкающих, как последний, служебный вагон железнодорожного состава.
Я пододвинула себе стул и быстро села, пока двое из персонала разносили первое. Льняную салфетку разгладила на коленях сама, пока никто не сделал это за меня. Мама с негодованием взглянула на меня.
Отец повествовал об особо трудном раунде в гольф, который отыграл в тот день, и в середине рассказа мама перебила его:
– Ты играл с Ренделлом Даксвортом? Я обедала с его женой Лорой. Мы были в Ле Шато в тот день и, к удивлению, встретили сестер Говард и…
Она продолжила говорить, но я не стала слушать. Мама ненавидела, когда переставала быть в центре внимания хоть на мгновение, и часто вворачивала в чужую историю факты о себе. Во время празднования моего дня рождения, когда мне исполнилось двадцать один, я решила пить по шоту каждый раз, когда мама переводила беседу на себя, но фокус не удался: мне пришлось сворачиваться уже через пять минут, так как иначе вечер бы закончился в больнице. Моя печень бы просто взорвалась от количества выпитого.
Отец не был огорчен тем, что его перебили, а просто сидел и спокойно хлебал суп. Моей матери никогда не ставили официального диагноза (и никогда не поставят, она же всегда права), но я подозреваю, что она страдает таким расстройством личности, как нарциссизм. Этим термином немало разбрасываются, но я вполне уверена, что как раз у нее все взаправду. Я прочла много выписок, в инструкции к которым значилось что-то вроде «Пациент страдает нарциссизмом, если у него шесть из двенадцати приведенных ниже признаков», и у моей мамы все двенадцать. Все в нашей жизни вертелось вокруг нее, ее чувств и потребностей; никто больше не имел значения. Мои родители боролись за меня все мое детство. Несколько раз они подходили к мысли о разводе, но в конце концов отец сдался и постарался выживать за счет терпения. Ради сохранения отношений он стал уступать матери во всем. Он всегда был на ее стороне, независимо от того, насколько она была неправа.
Она также усиленно дрессировала моих старших сестер. Если она велит им прыгнуть, они всегда спросят, на какую высоту и что еще сделать после этого. Я единственная противостояла ей.
Мне всегда казалось странным, что мир считал моего отца влиятельным и успешным бизнесменом и политиком, потому что над своей личной жизнью он был не властен. Он всегда делал, что скажет жена, держащая всех в доме в ежовых рукавицах.
Чтобы все в семье держали марку, мать составила завещание с большим количеством предписаний относительно уровня успешности и правильной линии поведения, которой должны придерживаться наследники.