Наконец, к возвышению подошел Тамур в сопровождении своего слуги-учителя-толмача Тарика. Все мигом затихли. Множество глаз попеременно смотрели то на меня, то на старейшин, то на великого воина.
Один из старейшин махнул Тамуру, разрешая говорить. Что тот с удовольствием и начал делать, брызгая слюной и тыкая в меня пальцем. Тут-то до меня и дошло, что мою судьбу будут решать, даже не пояснив, что, собственно, они решили. Единственной ниточкой, связывавшей меня с кочевниками, был Тарик, с трудом, но переводивший мне слова своих соплеменников. Но Тарик был так далеко, он безучастно стоял за спиной Тамура, глядя в одну точку. Я обхватил голову руками. Неясность моего будущего улетучилась в один миг. Сейчас они между собой все обсудят и решат, Тамур подойдет, сорвет с меня свой ненаглядный Символ Власти. А дальше, если в нем будет хоть капля сострадания, он сам разберется со мной, а не кинет на растерзание толпе.
Я вспомнил всю свою жизнь в Солнечной Поляне. Мне так хотелось, чтобы господин Уильям сейчас снова сидел у пивного бочонка, чтобы Роджер помогал мне выводить на улицу пьянчуг. Ах, Роджер, старина Роджер! Почему господин Уильям не приказал тебе отвесить мне затрещину за одну лишь мысль прогуляться по лесу?
– А теперь пусть выйдет обладатель Символа Власти!
Я поднял голову. Вся орава кочевников, во всяком случае, та их часть, которую я видел, молча смотрела на меня. Я взглянул на Тарика. Нет, это был не его голос, да и на такую чистую связную речь он был не способен. Тамур тоже пялился на меня. Все ждали. Орк-охранник протянул руку и легко, как перышко, поднял меня на ноги, развернув к возвышению. Один из старейшин приблизился ко мне.
– Выйди и покажись нам, – произнес он. Я, плохо соображая, на негнущихся ногах поднялся на возвышение.
– Расскажи нам, молодой воин, как ты смог отыскать одну из самых ценных реликвий. Говори честно, не утаивай.
Другой старейшина, самый молодой, обернулся к толпе и заговорил на языке кочевников. Судя по всему, он переводил слова своего собрата. Я не знал, как поступить, поэтому честно рассказал все, как было. Как я нашел пещеру, как блуждал в потемках, как взял ожерелье из руки каменного изваяния. Молодой старейшина старательно переводил каждое мое слово.
По ходу моего рассказа множество эмоций проносилось по лицам кочевников. Удивление, недоверие, сомнение. Я говорил и часто поглядывал на старейшину, который призвал меня к ответу. Он был высок, длинноволос и почти полностью сед. Мне казалось, что он смотрит на меня по-особенному. На лице старейшины не дрогнул ни один мускул, но взгляд был не подозрительным, а наоборот, ободряющим. Нечто в этом взоре говорило о том, что старейшина верит мне. На мгновение мне даже почудилось что-то знакомое в этих