И трепет, и восторг, и сладостные муки,
И губы нежные, и ласковые руки,
И страстный блеск в глазах,
И сладкая слеза…
Когда заря готовилась родиться,
Девица встала, чтобы удалиться.
Прекрасна, грациозна, с гибким телом
Оделась и уже уйти хотела.
Но задержалась с Федей у дверей.
– Ты, Фёдор, позабудь меня скорей.
С тобой мне было очень, очень, очень!
Но я бы не пришла сегодня ночью,
Когда б не знала то, что завтра днём
Ты навсегда покинешь этот дом.
Откуда знаю?
Разговор слыхала,
Когда я днём в беседке отдыхала.
Что говорилось дальше, я не разобрала,
Но, всё, что знаю, я тебе сказала.
Прощай, храни себя и счастлив будь!
Меня же поскорее позабудь.
На голову надела капюшон,
Открыла дверь и вышла вон.
– Спасибо, дорогая, за любовь.
Надеюсь, всё же свидимся мы вновь.
Я, в общем-то, и так настороже,
Но, в данную минуту сплю уже.
Закрыл глаза и грохнулся в кровать.
Ему осталось три часа поспать.
Проснувшись полседьмого, как всегда,
Прислушался, взглянул туда-сюда.
Опасности не чуя никакой,
Расслабился и ощутил покой.
И сердце трепетно в груди забилось,
Припомнив всё, что ночью приключилось.
На память Феде от ночной подружки
Лишь аромат остался на подушке.
Опомнившись, Федот стал одеваться,
Чтоб по дорожкам царским пробежаться.
Пятёрку резво одолел трусцой
Вполне довольный утром и собой.
Тех трёх часов ему вполне хватило,
Чтоб отдохнуть и вновь набраться силы.
Царь подарил ему спортивную одежду,
Вселив тем самым робкую надежду,
Что он вполне пришёлся ко Двору
И может бегать в парке поутру.
Весь разрисован яркими гербами,
Российскими двуглавыми орлами,
Он был сейчас мощнее паровоза
И круче, чем обрыв, стремительней занозы!
Жаль только Фединым знакомым
Увидеть не дано его таким весомым.
Федота распирало не на шутку!
Ему б остановиться на минутку
И мысли в голове отфильтровать,
Но он, увлёкшись, продолжал мечтать.
А ровно в восемь, как огонь,
Он пред царём уже стоял,
Жал государеву ладонь,
Царице руку целовал.
– Вот, молодец, – похож на человека,
А не на дикого абрека.
Щетины нету и следа.
Ну что ж пойдём, нас ждёт еда.
Федот был однозначно не пижон.
Царю отвесив вежливый поклон,
Сказав приятный комплимент царице,
Присел за стол, чтоб подкрепиться,
Вкушая аппетитный разносол,
Что Бог послал царю на стол.
Царь, видно, был для Бога не чужой,
Он баловался чёрною икрой,
Ел рыбку белую и раков красных
И