потерять невозможно…
Что-то вдруг вспомнится детское неосторожно.
Всё, что теперь недоступно, родные глаза
и шершавые теплые добрые руки,
вы наверху обо мне не забыли и знаете всё.
Через муки, мудро и твердо прошли.
Благодарен вам за рожденье, спасенье.
Я прошу вас простить меня,
плачу, надеясь на ваше прощенье.
Все мы в свой срок
пройдем через то, что положено,
все мы всегда на пороге…
И неизбежно готовимся к долгой дороге.
Что мы оставим,
всем новым скитальцам вселенной?
Может лишь памяти, тонкую нить…
ее уповаем нетленной…
Она оборвется
безжалостно, буднично,
так уж ведется
в этом не самом простом
из лучших миров.
Это всё.
Точку поставив в конце.
Сквозь тоску, лихолетье
мы надеемся – кто-то поймет нас, запомнит.
Что эта точка изменит в летящих столетьях?
Лучше не думать об этом
и просто смотреть и дышать,
и закончить это веселое
стихотворенье
молчаньем…
Юнга без ног
Я никогда не ходил под багровым шатром
парусины. В море суровое, штиль или шторм
и тяжелое боцмана слово под дых,
если слаб или сдрейфил.
Целую жизнь нескончаема
мерная качка, как пытка
до звезд, до блевоты, до крови, до хрипа.
С зори до зари, по команде, по реям в ночи
жесткий ветер, секущий глаза.
Зубы и волю в кулак и молчи.
Синих жил маята и надрыв. Научила
шкоты тянуть до конца и привычная гибкая сила.
Через борт ледяная волна,
нахлебавшись до донца.
Хватка железная пальцев
и рома глоток, вместо солнца.
И моря простор, для вечных скитальцев.
Братва! Слепой и неверной удаче не верьте.
Рома в печенке печать навсегда,
до неминуемой смерти.
Полундра! Пираты на голову в плотном тумане!
Под свист ятагана, картечи, пуль завыванье.
Кинжального злого огня разрывающий смерч,
абордажные крючья, пистоль —
одноразовый шприц одноглазого Гарри.
Он что́, твою мать, пионер эвтаназии?
Хрен тебе в печень, зараза!
Прими-ка ответный мой кортик.
Точный прямой!
Между панциря толстых пластин,
между ребер.
Бой не бывает коротким. Ни длинным.
Смешное мгновенье азарта.
Бой – это смерть неизбежная. Ты иль тебя.
Всех подряд, без злорадства и промаха.
В самую точку.
Чтобы крик захлебнулся
проколотый шпагой навечно.
Дукаты померкли в глазах от искр и огня.
И чума, и холера вам в печень!
Ха! Ха! Эй, куда вы?
Неужто,