А я начал «Постой, паровоз». Голосом Ильи Вьюжного, хорошо известного и уважаемого в режимных лагерях, хотя блатным он никогда не являлся.
Постой, паровоз, не стучите, колёса,
Кондуктор, нажми на тормоза.
Я к маменьке родной с последним поклоном
Спешу показаться на глаза.
Ну, дальше по тексту говорится, чтобы маменька не ждала хорошего сына, а ждала мошенника-вора, голодного и больного, дни которого сочтены. Словом, душещипательная песенка, особенно трогающая людей сентиментального склада, немало испытавших на своём веку. Пел с намеренным слегка металлическим оттенком, как бы разделявшим меня и слушателей.
И снова никаких оваций. Только некоторые зэки – а может, и немалое число, я не слишком-то наблюдал – забыли о курении, и сизое табачное облако как бы стало уплывать со двора и растворяться в небесной синеве. Впрочем, последнее скорее всего происходило из-за поднявшегося ветерка.
Сам Вьюжный отсидел в режимном лагере четырнадцать лет за убийство – столько, сколько было назначено судьёй, то есть от звонка до звонка.
История его – весьма поучительная, наводящая на мысли о необходимости в обязательном порядке просчитывать результаты своих действий, прежде чем ввязываться в какую-либо острую заворотню. Об этом же самом меня наставлял и смотрящий Татаринов.
Находясь в увольнительной, рядовой мотострелкового полка девятнадцатилетний Вьюжный вступился за одного парня, которого трое мажоров били смертным боем.
Всё начиналось на его глазах.
Сначала мажоры подрезали на «Гелендвагене» машину этого незадачливого, а когда он не сумел избежать столкновения – пустячного, едва заметная царапина на заднем номерном знаке «Гелика», – вытащили его на асфальт и принялись отчуживать ногами по корпусу и голове; «виновник» аварии уже сознание потерял, а они продолжали избиение и не собирались останавливаться.
Вьюжный крикнул: «Прекратите, что вы делаете!» – и этим моментально переключил агрессию на себя, причём в ход пошли монтажки и травматический пистолет. Солдат же вооружился поясным кожаным ремнём.
Драка была скоротечной, не больше десяти-двенадцати секунд.
Сумев уйти от выстрела, Илья замахнулся, и… удар ременной бляхой пришёлся по виску одного из представителей «золотой молодёжи», того, который стрелял из травмата; врачи, приехавшие на «скорой», лишь констатировали смерть на месте происшествия. В определении срока Илье Вьжному немалую роль сыграли высокое положение в обществе и деньги отца погибшего; толику их получил и избитый парень, вследствие чего он дал показания против солдата, выставив его в чёрном свете.
В лагере Илье доводилось петь на сцене Дома культуры – глуховато и в какой-то степени похоже на исполнение Леонида Утёсова, чем и снискал расположение местной братвы и остальных заключённых; позже, когда он вышел на свободу, его особенный