Олечка не сразу поняла, о чем ее спрашивает Никодимов, но уразумев, вздохнула:
– Видишь ли, я выгляжу как обычно. С чего ты решил, что наши миллионерши ходят в норковых шубах? У нас их только старушки носят и кинозвезды… А мы сами себя обслуживаем. Живем довольно экономно.
– Ну, хорошо. А где ты научилась так костер разжигать, кашу варить?
– Во-первых, у дедушки ферма есть в Канаде. Я там много времени провела. Во-вторых, я в организации скаутов была командиром звена. Мы и не в такие походы ходили.
На свадьбе Олечка была чудо как хороша в прелестном платье от парижского кутюрье. Ее светлые волосы падали роскошной волной. Родственники оказались милыми и интеллигентными людьми. Почему-то наличие миллионов совсем их не портило. Студенты веселились. Хип-хоп звучал вперемешку со старинными романсами. Ленечка, растерянный и вспотевший, норовил забиться в уголок, чтобы там с отцом новобрачной обсудить свои новые идеи. Оттуда его и вытащил Борька. Он пожал Лене руку и веско сказал:
– Молодец. Поздравляю. Ну у тебя и чутье! Скажи мне только: как ты догадался? Что тебе подсказало, что это – она?
Ленечка молча улыбался, хотя с полным основанием мог бы ответить:
– Мне подсказало сердце.
И, как громко пела цыганка, ублажая старых эмигрантов:
– Верьте, милые сердцу, сердце одно не солжет…
Девушка с птичками
Птички были разноцветные: изумрудные и голубые, алые, нежно-сиреневые… Похожие на колибри, с хохолками и острыми клювиками. Они покачивались на невидимой леске, словно порхали стайкой. И казалось, воздух звенит вокруг них неслышимым уху, но отдающимся в душе пением.
Хозяйка птичек стояла поодаль, чуть отвернувшись, словно они не имели к ней никакого отношения. Словно весь мир не имел к ней никакого отношения. Она была зябкая, синюшная. Нос длинноватый, покрасневший от холода. Но все равно смотреть на нее было интересно. Глаза чуть раскосые, ярко-серые. Волосы цвета песка кое-как сколоты на затылке. Наклон головы к плечу изящный. А главное – внутрь себя опрокинутое выражение лица.
И как можно столько времени стоять в одной позе?! Сашка всегда вертелся, словно ужаленный. Даже если приходилось где-то в гостях долго сидеть, то не выдерживал и начинал расхаживать по комнате. А тут человек застыл, как цапля, и стоит. Удивительно… Но красиво.
Девушка продавала птичек недорого. Просила пятерку, а отдавала и за две гривны. Прятала деньги, безучастно кивала и снова отворачивалась от мира. Покупать товар у такого продавца – никакого удовольствия.
Рядом тетка в шляпке торговала глиняными свистульками. Она орала басом: «Счастье в дом со свистком!» Каждому покупателю говорила комплимент, своих ровесниц величала «девушками», а дедульку с внуком назвала «молодой человек»!
Понятно, что у тетки торговлишка шла неплохо. А у этой, «с птичками», – так себе. Сашка смотрел на нее часто. Он всегда, когда было свободное