– Братан, да, это ты краев не видишь, – огрызнулся Слава.
Сомов молниеносно принял вызов. Дорога, по которой ехала их машина, состояла из одной полосы в одну сторону движения и одной полосы в другую. По счастливому стечению обстоятельств прилегающая к дороге неасфальтированная часть была широкой и с той, и с другой стороны. На этой обочине легко могла разместиться машина, не создавая при этом помех движению другого автотранспорта. На расстоянии пятидесяти метров по встречной полосе от них ехала большая грузовая фура. Ее водитель наслаждался солнышком, припекающим его левую щеку, и слушал музыку, но не шансон.
Сомов молча, с перекошенным от злобы лицом, наклонился к Славе и крепко схватился за руль. Колдун хладнокровно, но уверенно, без дрожи в руках повернул руль влево и направил машину навстречу фуре. Лицо Славы побледнело, смертельный холод пробежал по спине и затылку. Ожидание чего-то страшного и неизбежного впилось в сознание. Парень вцепился руками за руль, но не мог его повернуть, как ни старался. Лицо же Сомова было одновременно злое, но спокойное. Вдвоем они уставились на фуру, которая стремительно неслась на них, отчаянно сигналила и моргала фарами.
Водитель грузовика, пожилой мужчина с густыми усами, с ужасом наблюдал, как бешеная «Лада» несется ему под колеса. Дома его ждала жена Даша и две красивые дочки подросткового возраста, дома его ждал горячий суп. Он почти доехал. Вся жизнь пробежала у него перед глазами, жизнь честного и надежного труженика, работающего только для своей семьи.
Почти одновременно «Лада» и грузовик стали тормозить, неумолимо приближаясь друг к другу. Несмотря на то, что скорость обеих машин заметно спала, столкновения было не избежать. Удар от столкновения мог быть чудовищной силы. Водитель грузовика, видя, что «Лада» не меняет направление движение, стал уходить от столкновения и направил грузовик на обочину, так как она была достаточно широкой. Однако его маневра не хватало, чтобы избежать столкновения. Теперь все зависело от движения «Лады».
В это время в «Ладе» девяносто девятой модели двое мужчин крепко вцепились за руль. Пальцы у обоих побелели. Теперь они кричали, никто никого не стеснялся. Это была абсолютная свобода выражения своих мыслей и чувств. Лицо Сомова было перекошено от злобы. Он орал стабильным мужским басом. Лицо Славы было бледным-бледным. Сначала он орал, как кошка перед дракой, громко, выразительно, но потом он перешел на более высокий и жалобный кошачий визг. В этом визге слышалось нестерпимое невыносимое желание жизни, животный инстинкт самосохранения. Рот его был открыт, как у большой рыбы. Так, с душераздирающими криками, они неслись на грузовик.
Примерно в пяти метрах от фуры Сомов