А оттуда – к облакам и к небу.
1969
ВОСПОМИНАНИЕ О ДИКАНЬКЕ
Ветвисторогий жук,
одетый в панцирь медный,
На световое белое пятно ступил
И поднял кверху лапки, приветствуя меня.
Я рассердился: что за чертовщина
И с коих пор мельчайшим из зверьков
Даны права на царственную важность,
На величавость жестов и движений?
Какая наглость… Я к земле нагнулся
И руку протянул – и вмиг одним щелчком
Свалил жука на выгнутую спину
И прочь пошёл…
Кончался летний день.
Я искупался в речке за плотиной.
Прибрёл домой. Намазал мёдом хлеб
И съел его, с блаженством запивая
Топлёным молоком. Потом —
Собрался спать. Но только
Закрыл глаза, как слышу надо мной
Дрожащий шёпот:
«Ты кого обидел?
Зачем обидел?»
Ни души кругом…
В пыли дорожной звёзды слабо тлеют,
И яблоня склонилась над окном.
Склонилась яблоня. И вот она
Шептала. Ночная осторожная листва
Дрожащий шелест обращала в слово.
Всю ночь, всю ночь июльскую я слушал
Печальную историю жука,
Его любви к весёленькой былинке,
Раздавленной подошвой сапога.
Так вот с тех пор, когда она погибла,
Жук-рыцарь бедный бросил все дела
И поселился в глубине оврага,
В норе сырой. На глиняной стене
Мерцает светлячок, как кроткая лампадка,
И жук стоит все ночи на коленях
И плачет горько…
Яблоня шептала…
………………………………………………….
Зачем, зачем в украинской ночи
Давным-давно со мной случилось это?
Какая мука – мука Богом быть.
Как он, дыханьем прикоснувшись к глине,
Одушевил её и сделал человеком,
Так я, коснувшись вымыслом своим
Пичуги, камня, стебелька травы,
Вдруг вижу жизнь, сокрытую для глаза.
И так живу, всё чаще мучим тем,
Чего на свете нет, а может,
И не было…
1968
«Григорианских песнопений…»
…Тень Люциферова крыла…
Григорианских песнопений
Никто земле не возвратит.
Полынью поросли ступени,
И храм заброшенным стоит.
Не звякнут рыцарские шпоры,
Не станет взор молитвой чист.
Не выйдет из своей каморы
Причастный небу органист.
О, ночи угольная глыба,
В тебя вмурован человек!
И задыхается, как рыба,
Орган, попавший в мелкий век.
1968
Напоследок
Город в гипсовой маске снегов.
О Петрополь, Петрополь, Петрополь!
Только в памяти – шорох шагов,
С тонкой веткой протянутой тополь
(Он стоит, словно нищий старик
В зоопарке, и смотрит на клетки).
Попугая