– К тому времени, когда настает октябрь, я совсем разбита, я прямо александрийская блудница, – говорила, бывало, Уин Берд.
Уин, разумеется, была экстравагантна во всех отношениях. Могла себе это позволить.
Однажды летом, когда они были еще сравнительно молоды, Берды предоставили чете Фезэкерли дом в Дельте, захотели, чтобы те получили неделю передышки. Ивлин это больше не радовало: опять будет все то же – манговые деревья, темные комнаты, запах и, еще того хуже, вкус примуса, египтянки в черном плывут по каналам и смеются, а над чем, никогда ей не узнать, только и перемен что Мухаммеда заменили Мустафой, а Мустафу Османом.
Более того, с грустью размышляла Ивлин, они живут в доме Бердов только летом, в самую жару и духоту.
До отъезда в Дельту оставалось две ночи. Она задумалась и не сразу заметила, как в комнату вошел Хэролд.
– Помнишь, был на «Непале» такой Даусон, корабельный механик? Я еще учился с ним в школе. В общем, он в Александрии, Ивлин. Хворал. Только что вышел из больницы.
Вечер был нестерпимо жаркий, влажный, совсем уж непотребный. Да еще изволь вспоминать какого-то механика, прямо зло берет.
– Я сперва приняла его за шотландца, – сказала Ивлин. – Но он оказался не шотландец.
Хэролд был сейчас сама доброта. И доброта протягивала во все стороны свои чуткие усики.
– Мне кажется, ему некуда себя девать. Малость одиноко ему, пожалуй. До отправки на корабль у него еще десять свободных дней. Я ему сказал, пускай лучше поедет с нами в Кафр-эз-Зайят.
– Ох, милый! Ведь это мне придется еще массу всякого накупить! Ты поступаешь иногда ужасно неразумно.
– Позвонишь утром в «Нильский холодильник», только и всего, – сказал Хэролд.
Она рассмеялась чуть ли не весело. На ней был едко-зеленый тюрбан.
– Ты опять меня изобличил, милый, – сказала она. – И почти всегда ты совершенно прав.
Подобные минуты и делали их отношения такими неповторимыми.
Хэролд поцеловал ее. Он выпил, но не больше, чем принято. Это лишь прибавляло ему мужественности.
– У Даусона есть друг, – сказал он.
– Друг? Тогда почему же он одинок?
Хэролд замялся:
– Ну, то есть… В некотором роде. И этот друг – грек. Это ведь не свой брат.
– Грек? Никогда не была знакома с греком.
– Пожалуй, будет интересно. Он только что с археологических раскопок где-то в Верхнем Египте.
– Ты что же хочешь сказать… – продолжать Ивлин была не в силах.
– Некуда было податься. Он приезжий и друг Даусона. Пришлось его пригласить.
– Пришлось! Сидишь, выпиваешь где-то в баре, и оглянуться не успел – уже пригласил весь тамошний сброд! Нет, милый, надо все-таки думать, в какое ты нас ставишь положение. Мало нам этого зануды механика. Он по крайней мере честный, хоть и неотесанный. Но грек. В доме Уин и Дадли.
– Уин и Дадли приглашали армян, сама знаешь, и что-то я не слыхал, чтоб они потом недосчитались серебряных ложечек.
– Это