Отец помог мне слезть и усадил в коляску рядом с собой. Обнял и крепко прижал.
– Ну будет, девочка моя, я ведь рассказал тебе всё лишь потому, что взрослая ты уже и понимать должна, что жизнь – непростая штука, эвон как заворачивает. А Гришка… Он ведь любит тебя… любит. Вон какой дом тебе подарил и поместье…
– Ах, поместье?! Дом? – закричала я, вырвалась, спрыгнула на землю и побежала куда глаза глядят…
Я неслась по булыжной мостовой, не оборачиваясь. Под ногами скользили большие камни. Я споткнулась, едва не упала и зарыдала еще сильнее. Отец догнал меня, поднял, вытащил платок и начал вытирать мои слёзы, обхватил и стал утешать.
Никого и никогда у меня не было роднее и ближе, чем папа. Любовь, которую он мне дарил, нельзя сравнить ни с чем. Я прижалась к отцу, от его слов мне становилось теплее.
– Наташенька, девочка моя, так нельзя. Ты должна понять… И я тоже должен – как твой опекун… Григорий Григорьевич, твой отец, хочет тебя увидеть, он позвал нас в дом очень важных людей и ждет. Там, у Нарышкиных, будет обед. Лев Александрович пригласил и нас, и графа. Будут его жена, Марина Осиповна, и их дети. Григорий только хочет взглянуть на тебя. Никто не догадается, что ты его дочь, все будут знать, что ты со мной. Наташа… не упрямься, поедем. В этом городе только и разговоров, что о тебе. Болтают, что выросла девица красоты неописуемой. А он, Григорий, спит и видит ввести тебя в общество, которого ты заслуживаешь.
От всего пережитого и от ласковых слов отца у меня не осталось сил сопротивляться. Папа бережно поднял меня и повел к коляске. Усадив сзади, сам сел на место кучера, и мы покатили дальше. Подъехали к большому дому, перед нами отворились ворота. Отец попросил лакея:
– Водички нам принеси: барышне худо в дороге сделалось. Только господ не беспокой, а то волноваться изволят.
– Слушаюсь… – сказал слуга и быстро вернулся с большой кружкой воды.
– Успокойся, Наташа, приведи себя в порядок. И волосы поправь, а то ты Бог весть на кого похожа.
Достав из кошеля, пристегнутого к поясу, зеркальце, я быстро привела себя в порядок и подвязала волосы широкой бархатной лентой. Отец намочил платок, чтобы я протерла заплаканное лицо. Если бы хоть кто-нибудь знал, как я не хотела туда идти… Но всё же пошла.
Лакеи отворили перед нами двери, мы подошли к большой зале. Навстречу нам выплыла пышная женщина.
– Дмитрий Валерьянович, добрый день, заждались вас. Представьте нам барышню.
– Вот, Марина Осиповна, познакомьтесь, дочь моя, Наталья Дмитриевна.
Женщина приветливо улыбнулась.
– Ангел мой, ты и вправду так красива, как про тебя говорят… Проходите, дорогие гости, присаживайтесь.
Мы прошли в большую светлую залу. Посередине стоял длинный овальный стол, за ним сидели какие-то люди, которых я видела впервые, и мне отчего-то