– Ни единой секунды не ждала! Сразу спать легла, ведь днем я так устала.
– Угу… вранье вам удается великолепно, только глаза выдают! Ну скажите, Наталья Дмитриевна, я вам нравлюсь?
– Только как гостеприимный хозяин, – отрезала я.
Мне было очень неуютно. Он улыбался, вальяжно расположившись на скамейке, а я сидела в седле, словно на иголках. Он правил и лошадью, и разговором, я чувствовала себя заложницей обстоятельств.
– Только как младший граф Шереметьев?
– Только так! Вы носите фамилию славного рода, я уважаю вас – и не более.
– Вы так и будете сидеть на моей кобыле, чтобы я кричал вам в самые небеса?
– Да, так и буду, потому что я небесное создание, а вы – низменное, земное. Поэтому и оставаться вам внизу, на земле, а до меня ну никак не дотянуться.
– Да? Смотрите, как легко!
Он резко дернул меня за ногу и успел подхватить второй рукой, пока я падала с его кобылы прямо в его объятия. Он пару мгновений подержал меня на весу и усадил рядом с собой на скамейку.
– Приветствую вас на грешной земле, барышня. Не больно было падать с такой высоты? – Николай лукаво улыбнулся и вдруг крикнул:
– Дюжка!
Услышав громкий голос хозяина, лошадь уставилась на него огромными черными глазищами.
– Иди пасись, чего встала-то? Ну-у-у, пошла, пошла!
Он поддал своей кобыле так, что она отошла от нас на несколько метров. Мы сидели на скамейке, он о чем-то спрашивал, а я пыхтела от злости. Но тут он стал говорить мне такое, от чего я буквально лишилась дара речи:
– Наталья Дмитриевна, я намерен высказать вам свою благодарность. Вы подарили мне необыкновенную ночь и юную деву, которая сама пришла ко мне, не побоявшись осуждения. И буквально съела меня со всеми потрохами, осыпав ласками с ног до головы. Я могу признаться, что это было великолепно, потому что всем этим я обязан вам! Анна поведала, что это именно вы посоветовали ей мне открыться. Премного благодарен за оказанную услугу. А теперь хочу откланяться и пожелать вам доброго дня, мне, простите, идти нужно. Заждались меня…
Он встал и словно нехотя двинулся в сторону дворца. Он как будто ждал, что я его окликну. Но я не проронила ни звука. От услышанного у меня буквально сдавило горло, и я не смогла бы вымолвить ни слова, даже если бы очень захотела. Он остановился, подождал еще несколько секунд и, даже не повернув головы, громко произнес:
– Как вам будет угодно, барышня! – и ушел, оставив мне скамейку, лошадь и мои непотребные мысли.
«Сволочь, убить тебя мало! Но как хорош, искусен в своей мести, умен и расчетлив! И в делах любовных он гораздо опытнее, чем я. А я-то, дуреха, ничего о нём в Петербурге не поняла, словно тот и этот Николай – два разных человека. Что же у них тут творится, в этой Москве? Надо почаще сюда ездить, может, и сама не так глупа сделаюсь».
Немного